Шрифт:
Поэма в картинках
I. На улицах
День за днем у каждой хлебной лавки Все длинней становятся «хвосты». В них растут – средь ругани и давки, – Злые речи, сплетни и мечты. – Царь воюет… Он-то сыт и тепел! Посмотрел бы, каково нам здесь нам… – Царь давно Россию нашу пропил, А царица продалась врагам… И растут чудовищные слухи, И горят глухим огнем сердца, И все яростней шипят старухи, На морозе стоя без конца. А мороз все крепче и упорней Щиплет кожу, пальцы леденит – И, не грея, солнце с выси горней На толпу голодную глядит. Вдруг открылись двери хлебной лавки И – как ночью мотыльки на свет, Сунулись к ней бабы и – средь давки – Слышат голос: «Хлеба нынче – нет!»II. Царский поезд
В уютном и теплом вагоне Царь едет со штабом на фронт, За окнами – стужа и ветер, В закатной крови горизонт. Ха окнами – нищие хаты, Снега в бесконечных полях, За окнами – спит и томится Россия в тяжелых цепях. Но спущены плотные шторы, Горит электрический свет И весело царь совершает Свой скромный походный обед. Течет в драгоценные чарки Густою струею ликер, Хмелеют царевы любимцы, Нестройно шумит разговор. Грозится подвыпивший Нилов Вильгельма поймать за усы, А граф Фридерикс что-то шепчет С ужимками старой лисы. И хлопая рюмку за рюмкой, Сидит Николай за столом, И тихо качаются стены Пред пьяным, блаженным царем. …Шумит уносящийся поезд, Летит в неизвестную даль, – За окнами – вьюга и ветер, За окнами – скорбь и печаль. За окнами – стонет Россия И в бешенстве воет война, А в царском уютном вагоне Застольная песня слышна!III.На заводах
Шуршат ремни и привода, Стучат станки, пылают печи – И все сильней гнетет нужда Рабочих согнутые плечи. Людей, припасы, деньги, труд Война глотает жадной пастью, И массы день за день живут, Клонясь все ниже под напастью. Когда приходит смены час, Не слышно хлестких прибауток, В устах беспечный смех погас И каждый взор угрюм и жуток. И нет веселости былой Во дни получки – по субботам, Без песен, хмурою толпой Идут рабочие к воротам. А дома – что? Нытье жены, Рассказы о растущих ценах Да вести страшные с войны О пораженьях и изменах. Так долго жить невмоготу, Нет больше силы для молчанья! И стал рабочую мечту Манить к себе огонь восстанья…IV. В думе
Пан Родзянко, потирая руки, Милюкову в думе говорил: «Не пора ль, почтенный муж науки, Нам ударить Николаю в тыл? На заводах все растут волненья, Сброд рабочий выступить готов… Николая сбросим, без сомненья, А потом и скрутим дураков!» Милюков задумался глубоко И сказал: «Оно, конечно, так… Но боюсь я выступить до срока… Да и страшен хамский мне кулак. Вызвать чернь на улицы не шутка, Но потом трудненько усмирить. Ах, недаром говорит наука, Что всегда полезно погодить…» Но Гучков, трясясь, как в лихорадке, Милюкова болтовню прервал: «Будет уж! Играл я долго в прятки И министрам сапоги лизал. Истомился я давно по власти И на все решительно готов! Мне не страшны россказни и «страсти» Про заводских нищих дураков! Мы сумеем усмирить их живо И на шею крепко им насесть!» Пан Родзянко посмотрел игриво И сказал: «У нас и средство есть! Вот Керенский: дорогой парнишка! На слова, как пулемет, он быстр, Хоть ума не видно в нем излишка, Ну, а все же: чем он не министр? Дуракам он о грядущем счастьи Будет петь залетным соловьем, – Мы ж в то время присосемся к власти И казну, и войско заберем!» Все решили: «Пан придумал мило; Дурачка продвинем мы вперед, На престол посадим Михаила И загоним под ярмо народ!»V. Восстание
День ослепительный настал: Народ поднялся и восстал! Со всех концов, со всех углов Явились толпы бедняков, И грозный ропот: «Хлеба! Хлеба» – Казалось, – досягнул до неба! И были двинуты войска… Но вдруг солдатская рука, Освободившись от оков, Стрелять не стала в бедняков, И, став за правду и свободу, Примкнула Армия к Народу! Лишь полицейская орда, В своем усердии тверда, С церквей и крыш открыв пальбу, Пыталась изменить судьбу… Но быстро их иссякли силы И палачи легли в могилы! И вот в столицы весть пришла, Что нет уж векового зла: Царь отреченье подписал! И весь народ возликовал, И песня крови и железа – Взметнулась к небу Марсельеза!VI. Радость победы
Словно огненные птицы, веют флаги над домами, И по улицам столицы люди стройными рядами, Шумно радуясь победе, все идут, идут куда-то… Голоса их как из меди, каждый в каждом видит брата! Тут – рабочий изнуренный, рядом – пышная девица И солдат, руки лишенный… И у всех, как солнце, лица! Все готовы верить в счастье, все кругом звенит от песен, Разом кончилось ненастье, стал весь мир – как рай, – чудесен!VII. На распутьи
Но промчались недели, И увидели въявь бедняки, Что от радостной цели, Как и прежде, – они далеки. Когти хищные спрятав И принявши обличье друзей, На места бюрократов Села шайка лихих богачей. Все осталось как было: Так же мучат народ торгаши И рабочая сила Продается опять за гроши. Как и царь – притесняет Бедняков буржуазная власть, – И война раскрывает, Как и раньше, голодную пасть. На распутьи широком Очутился народ трудовой И в раздумьи глубоком Он пути не видал пред собой.VIII. Ленин
Вдруг в эти дни смятенья и испуга, Как гром, молчание будя, Раздался голос ласкового друга, Раздался грозный клич вождя. Едва успевши выйти из вагона, Товарищ Ленин крикнул: «В бой!» – И всколыхнулись красные знамена Над всею Русью трудовой! И в городах восстанья закипели, И по усадьбам батраки «Дубинушку» заветную запели, И взбунтовалися полки. По всей стране, от края и до края, Народ трудящийся восстал И, зову Революции внимая, Остатки рабства растоптал! И никогда людские поколенья Не позабудут гордый клич, Который в день смятенья и сомненья Провозгласил наш вождь – Ильич! Клянемся все, что власть капиталиста Мы не признаем никогда! Вперед, друзья! Над нами небо чисто И ширь земная ждет труда! Февраль-март 1920, Казань