Шрифт:
Все, кроме Сталина…
В первой декаде июня Кирпонос, убедившись, что немцы заканчивают последние приготовления и, по существу, уже изготовились, приказал передовым подразделениям выдвинуться к границе и занять оборонительные рубежи. И вот какая директива пришла из Генштаба:
«Командующему войсками Киевского Особого военного округа
Начальник погранвойск НКВД СССР генерал Хоменко донес, что начальники укрепленных районов получили указание занять Предполье.
Донесите для доклада наркому обороны, на каком основании части укрепленных районов КОВО получили приказ занять Предполье. Такие действия могут немедленно спровоцировать немцев на вооруженное столкновение и чреваты всякими последствиями.
Такое распоряжение немедленно отмените и донесите, кто конкретно дал такое самочинное распоряжение.
10 июня 41 г. Жуков» [570] .
570
Как уже упоминалось, указание пресечь инициативу подчиненных Жуков получил от Сталина. Вместе с тем нельзя не учитывать, что Сталин если не как стратег, то как удачливый, обладающий дьявольским чутьем политический деятель пользовался непререкаемым авторитетом. Он был абсолютно убежден, что войны удастся избежать, и это не могло не отразиться на взглядах тех, с кем вождь соприкасался. Вот слова самого Жукова: «Не скрою, нам тогда (перед войной. — Л.Б.) казалось, что в вопросах войны, обороны И. В. Сталин знает не меньше, а больше нас, разбирается глубже и видит дальше. Когда же пришлось столкнуться с трудностями войны, мы поняли, что наше мнение по поводу чрезвычайной осведомленности и полководческих качеств И. В. Сталина было ошибочным» (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Т. 1, с. 345).
Во избежание новых попыток приведения войск в боевую готовность уже на следующий день подобное же строгое указание направляется и в другие приграничные округа:
«Полосу Предполья без особого на то указания полевыми и уровскими частями не занимать».
16 июня на стол Сталину ложится донесение наркома госбезопасности В. Н. Меркулова:
«Источник, работающий в штабе германской авиации, сообщает:
1. Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время…»
На перепроводительной донесения Сталин пишет следующее:
«Товарищу Меркулову. Может, послать ваш источник к е… матери [571] . Это не источник, а дезинформатор. И. Ст.».
18 июня командующий войсками Прибалтийского Особого военного округа [572] отдает распоряжение о приведении в боевую готовность системы ПВО. 20 июня, за два дня до вторжения, он получает следующее предупреждение:
571
В оригинале, конечно же, никаких точек нет.
572
Командующий ПОВО генерал-полковник Ф. И. Кузнецов.
«Вами без санкции наркома дано приказание по ПВО о введении положения номер два. Это значит провести по Прибалтике затемнение, чем и нанести ущерб промышленности. Такие действия могут проводиться только с разрешения правительства. Сейчас ваше распоряжение вызывает различные толки и нервирует общественность. Требую немедленно отменить отданное распоряжение, дать объяснение для доклада наркому» [573] .
21 июня Берия докладывает Сталину:
573
Цит. по: Роман-газета. 1991, № 11, с. 87.
«Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня «дезой» о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. То же радировал и генерал-майор В. И. Тупиков, военный атташе в Берлине. Этот тупой [574] генерал утверждает, что три группы армий Вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев, ссылаясь на берлинскую агентуру».
На обобщенном донесении этой самой агентуры о войне Лаврентий Павлович поставил резолюцию:
574
Вновь та же лексика. Как видим, подобные эпитеты — не исключение, а норма, свидетельствующая об уровне культуры, не только и не столько помощников, сколько главы огромного государства.
«В последнее время многие. работники поддаются на наглые провокации и сеют панику, Секретных сотрудников Ястреба, Кармен, Верного за систематическую дезинформацию стереть в лагерную пыль как пособников международных провокаторов, желающих поссорить нас с Германией. Остальных строго предупредить».
Вечером того же дня на донесении военного атташе при правительстве Виши Суслопарова о том, что Германия нападет на СССР 22 июня, Сталин начертал:
«Эта информация является английской провокацией. Разузнайте, кто автор этой провокации, и накажите его».
В эти же самые часы Жукову позвонил начальник штаба Киевского Особого военного округа генерал-лейтенант М. А. Пуркаев. Доложил следующее:
— К пограничникам явился немецкий фельдфебель, перебежал с той стороны, утверждает, что он наш друг и доброжелатель, поэтому сообщает: немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.
Жуков и Тимошенко немедленно выезжают в Кремль.
Вот что пишет сам Георгий Константинович:
«Захватив с собой проект директивы войскам [575] , вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н. Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность.
И. В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен.
— А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? — спросил он.
— Нет, — ответил С. К. Тимошенко. — Считаем, что перебежчик говорит правду
Тем временем в кабинет И. В. Сталина вошли члены Политбюро [576] . Сталин коротко проинформировал их.
— Что будем делать? — спросил И. В. Сталин. Ответа не последовало.
— Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность, — сказал нарком [577] .
— Читайте! — сказал И. В. Сталин.
Я прочитал проект директивы. И. В. Сталин заметил: — Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.
Не теряя времени, мы с Н. Ф. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома.
Вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить.
И. В. Сталин, прослушав проект директивы и сам еще раз его прочитав, внес некоторые поправки и передал наркому для подписи.
Ввиду особой важности привожу эту директиву полностью:
«Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Копия: Народном}' комиссару Военно-морского флота.
1
В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.
2
Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного,
Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев и их союзников.
3
Приказываю:
а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на Государственной границе;
б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;
в) все части привести в боевую готовность. Войска держать сосредоточенно и замаскированно;
г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;
д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.
Тимошенко. Жуков.
22.6.41 г.»:
С этой директивой Н. Ф. Ватутин немедленно выехал в Генеральный штаб, чтобы тотчас же передать ее в округа. Передача в округа была закончена в 00.30 минут 22 июня 1941 года…
Испытывая чувство какой-то сложной раздвоенности, возвращались мы с С. К. Тимошенко от И. В. Сталина.
…Директива, которую в тот момент передавал Генеральный штаб в округа, могла запоздать и даже не дойти до тех, кто завтра утром должен встретиться лицом к лицу с врагом» [578] .
575
Проект директивы о приведении войск в полную боевую готовность и развертывании первых эшелонов армий прикрытия был подготовлен заранее. Возможно, с какого-то момента в Генштабе уже не сомневались в скором нападении немцев. Но, скорее всего, допуская, что Сталин прав и войны удастся избежать, вместе с тем пытались сделать все возможное, чтобы удары немцев не застали армию врасплох.
576
Получив информацию от Жукова и ожидая его и наркома приезда, Сталин вызвал и членов Политбюро. Однако, принимая судьбоносные решения, он не посчитал нужным посоветоваться с кем-либо из своего окружения. Впрочем, никто из них высказать свою точку зрения, если таковая и была, не рискнул.
577
Возможно, этот человек был неудачливым военачальником, возможно, не до конца соответствовал требованиям надвигающейся войны. Но что бы ни говорили о Тимошенко, следует отдать ему должное. Нам не дано представить, каких усилий стоило наркому не просто не поддакнуть в очередной раз, но возразить вождю. Однако ему хватило твердости и ответственности за судьбу армии и страны.
578
Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Т. 1, с. 386–389.
Жуков выразился неточно. Не могла не запоздать! В частности, штаб Юго-Западного фронта закончил прием «этой очень важной, но, к сожалению, весьма пространной директивы» [579] лишь в половине третьего ночи, когда до нападения немцев оставалось менее полутора часов. Как уже упоминалось, для того, чтобы занять приграничные укрепления, советским частям потребовалось бы в лучшем случае 8—10 часов [580] . Не следует забывать и о том, что отдельные подразделения были разбросаны друг от друга зачастую на десятки километров. «Соединения приграничных округов, предназначенные для прикрытия границы, находились от нее на большом удалении. Непосредственно вблизи границы, в 3–5 километрах за линией пограничных застав, располагались лишь отдельные роты и батальоны этих соединений. Например, в полосе обороны 5-й стрелковой дивизии 11-й армии вперед были выдвинуты лишь три стрелковых батальона, а главные силы дивизии стояли в лагере в 50 километрах от границы. Главные силы 126-й стрелковой дивизии этой же армии размещались в 70 километрах от границы» [581] . Первый удар приняли на себя пограничники [582] . Их неразбериха не коснулась. Им по уставу положено пресекать вторжение на нашу территорию врага, независимо от количества «нарушителей» и времени суток. Заставы и пресекали как могли.
579
Баграмян И. Х. Так начиналась война, с. 92. Пространный текст, по видимому, обусловил длительную дешифровку.
580
Тех, кто имеет либо имел отношение к армии, не удивит, что на сбор отводилось не менее 2~3 часов. В бытность мою в строительном батальоне из 17 офицеров и прапорщиков телефон имел лишь я один. Повезло с квартирой. Во время контрольных проверок командный состав оповещал и собирал помощник дежурного по части — старший сержант. Не думаю, чтобы за 43 года положение ухудшилось.
581
История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941–1945. Т. 2, с. 9, 10.
582
В. Суворов утверждает, что накануне войны погранвойска были отведены от границы для последующего участия в намечающемся якобы нашем вторжении в качестве полицейских и охранных сил. Как и всегда, в подтверждение своих слов он не приводит ни одного документа. Да и можно ли доказать недоказуемое? По всей границе заставы дрались до последнего человека, зачастую, заняв круговую оборону, продолжали сопротивление несколько суток. Это — факт.