— Твой брат? — он удивился. — Как так?..

— Он живой, Идвар, он хотел тебя убить, за этим пришёл, хотел убить из арбалета… — голос её дрогнул, так не хотелось вспоминать опять события той безумной ночи, то горе, те чувства, что охватили её над телом любимого человека. Это чудо, чудо, что всё обошлось, она ещё сама не может в это поверить. — Охрана вмешалась, да и ты сам влез… Он мог тебя убить, промахнулся случайно… Врач сказал, ещё бы два-три пальца ниже, и ты бы не выжил, как раз получилось бы повыше сердца, где кровь ходит… И так-то… только чудом… Ключицу сломало, стрела навылет прошла… Бог тебя спас чудом… Слышишь, Идвар, чудом?

Он лежал, слушал, потом спросил:

— А он живой? Где он?

Аэлла молчала несколько секунд, догадываясь, о ком он спрашивает.

— В тюрьме… — шепнула, и вдруг дёрнулась вперёд, заговорила с жаром:- Ты же не прикажешь опять казнить его, правда? Идвар, прошу тебя, не убивай его, пожалуйста…

Он помолчал немного, ответил неопределённо:

— Посмотрим…

Она смотрела на него во все глаза, впитывала каждую чёрточку: болезненную бледность, огромные чёрные глаза, разметавшиеся по лбу влажные волосы. Она так молилась за него, так просила у Бога…

— Казнённых раз второй раз не казнят, — напомнила ему ненавязчиво.

— Не казнят за первое преступление…

При этих словах её плечи поникли. За покушение на жизнь герцога только смерть положена. Ему решать, самому наказать или в суд передавать, там его точно казнят.

— Он мой брат…

— Вот именно.

— Он уже не князь, Идвар, он всё равно не имеет уже никаких прав на эти земли…

— По закону — да, но люди здесь не хотят верить закону, они хотят войны, хотят уйти из-под власти короля, а он для них — шанс…

Аэлла опустила голову, всё правильно, всё он правильно говорит, но…

— Что Уард? — спросил Идвар.

— Растёт…

— Сколько я проболею?

— Месяц, может, два…

Идвар нахмурился. Час от часу нелегче, пока он будет столько болеть, можно не только войну начать, можно её уже выиграть, тем более, когда лето начнётся, самые хорошие дни для войны. Почему всё так не вовремя. И нормальных людей рядом нет, кому бы довериться, все дела на кого переложить.

Нельзя. Нельзя столько болеть. Только силы наберутся, и надо вставать. Нельзя оставлять всё так, будет война, а он лежит.

Идвар отвернулся к окну, замолчал, думая о своём. Аэлла ещё посидела немного и тихо ушла. Да, забот с болезнью у него меньше не стало, скорее, только прибавилось.

*

Аэлла долго молчала, разглядывая его сквозь прутья решётки, через полумрак темницы в подвале. Он не двигался, так и сидел боком, прижавшись спиной к каменной стене, подтянув к груди колени. Аэлла смотрела на него и пыталась увидеть его прежнего, того, каким знала ещё хотя бы год назад. Брат. Родной брат. Один отец, одна мать, общее детство.

Это война с Мирополем изменила их всех. Отца не стало, Айрил стал чужим, и она сама изменилась, теперь она по-другому смотрит на мир, на жизнь, и ценности у неё стали совсем другими. Может быть, это не Айрил ведёт себя неправильно, а она?.. Прошлым летом она сама хотела убить Его, зарезать ножом для фруктов, отомстить за отца… Чем она отличалась от Айрила в ту ночь? Да ничем. Только сейчас она совершенно не знала, что делать. Они дороги ей оба: и брат, и муж. Как сохранить их двоих? Как не дать им поубивать друг друга?

— Айрил? — она тихо позвала его, и он ответил, даже не повернув головы в её сторону:

— Это всё правда, что ты говорила? Ты — теперь его жена, ты — мать его ребёнка? Ты живёшь с ним вместе, под одной крышей, за одном столом ешь? — Он медленно повернул голову и из полумрака посмотрел ей в глаза. — Это всё — правда?

— Да, Айрил, всё так и есть. Я стала его женой в Мирополе, нас обвенчали там. Так захотел король, он нашёл мне мужа по своей воле. Но я… — она запнулась на миг, и быстро нашлась. — Я любила его ещё до этой свадьбы, ещё здесь…

— Он убил отца! — через зубы сухо перебил её Айрил, не принимая никаких оправданий. — Как можно было? Ты не могла… Как можно простить такое?

— Я не простила! Я помню! Я помню отца!

— Судя по тому, что делаешь, — вряд ли…

— Я люблю его, Айрил… — она прошептала, скривившись, как от боли, что мучила её. Она всё время должна вымаливать свою любовь у Бога, у чужих, у своих…

Айрил отвернулся, он не понимает её, он никогда её не поймёт. Он всё это время только мыслью о мести жил, как прорваться, как оказаться рядом, как достать ненавистного. О том, что есть у неё, он и мечтать не мог. Она так близко, и он доверяет ей. Но она никогда не сделает этого, и не потому, что женщина, а потому, что духом слаба, она никогда не решится…