Адорр смутился, пожал плечами, ничего не говоря. Видимо, поведение герцога поразило его, его напор и уверенность лишали сил, убеждали в обратном, совсем не в том, о чём говорили на военном совете Мирона. Идвар заговорил сам, не дожидаясь ответа:

— Подожди, я сам догадаюсь! Я же знаю всех в твоём военном совете, а самое главное — герцога Вальдена. Вы сильно уверенны в своих силах, что уж тут выдумывать что-то. Без премудростей, вы, скорей всего, разместили войска единым фронтом, рыцари впереди, лучники сзади. Так? — посмотрел на Адорра сверху вниз, и тут же опять спросил:- Сколько рыцарей у вас получилось в глубину шеренг?

— Десять… — прошептал Адорр в ответ.

— Вы оставили резервы?

— Нет…

— Ну тогда всё понятно. Ты привёл пять тысяч рыцарей, по десять в глубину, как раз по пять сотен в одном ряду. Так? У нас тоже так получилось. Ты располагаешь огромной армией, пять тысяч только одних рыцарей. Вы с королём мне льстите… Я сумел собрать только три с половиной тысячи человек, правда, не считая лучников, и у меня много пехоты, желающей сражаться. Ну, и кнехты, конечно, они всегда рядом с рыцарями… Три с половиной против пяти, — повторил задумчиво, глядя в лицо Мирона. — И всё равно я тебя выиграю…

Адорр опешил, даже губы разомкнул в безмерном удивлении, спросил неуверенно:

— Почему?

— Я поставил своих рыцарей не так, как вы. У меня всего три с половиной тысячи, и я распорядился ими с умом. У вас десять рыцарей в глубину, а у меня всего пять! Это в центре! Но зато я усилил фланги. Они по тысяче рыцарей, самых лучших, опытных рыцарей. Я собирал их по всему Райрону… — он еле заметно улыбнулся Адорру в глаза и продолжил:- Ваша армия будет наступать, ведь это вам нужна победа. Вы сломаете мой центр, продавите его внутрь, и увязнете там, потому что за рыцарями сразу я разместил пехоту. А мои фланги и лучники в лесу сгонят всех твоих рыцарей в центр. Вот там и окажется вся твоя армия, Мирон. Вы будете топтать сами себя…

— И вашу пехоту… — перебил Адорр, нахмурившись, слушая герцога, чётко представляя себе схему предстоящего боя, благо герцог хорошо её описал.

— Да, но мои фланги успеют окружить вас и сумеют отрезать вам пути к отступлению, а в это время подтянутся с леса и лучники… — он сделал многозначительную паузу, будто давал время оценить всё в полной мере. — Твоя армия обречена, Мирон. Пока вы будете возиться с моей пехотой, я уничтожу вас с тыла… Вы проиграете…

— Нет! — Адорр почти выкрикнул, и в его голосе послышались истеричные нотки. Он не верил! Он просто не мог в это верить, потому что шёл сюда за победой и ни о чём другом просто думать не мог.

— Всё так и будет. Я прикинул. Я всё просчитал. Ваша армия обречена… Вот увидишь. Это моя война, — он говорил уверенно, смотрел в лицо подростка и говорил прямо, глядя в чёрные глаза. — Мне жаль тебя, Мирон, но не всякому удаётся выиграть своё первое сражение в жизни. У меня тоже не получилось, когда мне было шестнадцать лет. Я надеюсь, король и все остальные простят тебя… Ты ещё сильно молод для войны, и короля я об этом предупреждал, он всё знал, когда посылал тебя. Тебя и меня сравнивать просто немыслимо. Я же Мирон, Адорр… Я умею видеть бой ещё до того, как он начнётся…

— Нет! — Адорр перебил его вспыльчиво, но тут же отвернулся, опуская голову. Длинные волосы посыпались, закрывая лицо, задрожали плечи, сверкая в свете, бьющем через ткань шатра, металлом доспехов. Его положения Мирона хватало на то, чтобы хотя бы не закрывать лица руками по-детски. Бедный, бедный мальчик. Несмотря на своё высокое положение, он всё-таки ещё ребёнок, и может расплакаться от обиды, и злости, и боли. Ему простительно. И сам Идвар плакал от этого же, хотя и был Мироном уже много лет.

Идвар шагнул к нему, развернул за плечи и прижал к себе. Адорр сначала возмущённо дёрнулся, но герцог был сильнее, сумел удержать, и он покорно уткнулся лицом в ткань сюрко на груди Идвара, и расплакался, уже не пряча слёз. Идвар ничего не говорил, не пытался утешать или успокаивать, просто мягко постукивал ладонью по спине. Адорр, наверное, сейчас этого и не чувствовал.

Всё-таки в нём больше было от матери, чем от отца-короля. Идвар и сам видел, как бывало от обиды мачеха уходила от мужа, пряча слёзы. Но с таким человеком проще, чем с такими, как король или его старший сын Олдер. И хотя с Олдером Идвар были родными братьями, общего у них не было и на грош. Так много зависело от отца. Или от воспитания того же самого отца.

Наконец, немного выплакавшись, Адорр отпрянул и отвернулся, вытирая слёзы кулаком, избегал прямо глядеть на Идвара.

— Я… Я говорил королю… — заговорил негромко, но вздрагивал всем телом, как бывает у детей после слёз. — Я просил его, чтобы он не посылал меня… Я не могу быть Мироном, мне ещё нет шестнадцати… Он и слушать меня не хотел…

— Он поручил тебя советникам, я знаю, — согласился с ним Идвар, качнув головой. — Так и со мной было. Я предупреждал его. Если честно, то у короля совсем не было надобности меня Миронов, я вполне справлялся со своими обязанностями. Но король сам хотел этой войны, войны именно со мной…