Идвар и его свита приехали первыми, уже успели спешиться, поджидали Мирона и его людей. Идвар окинул взглядом лица своих: главного советника графа Айрила, телохранителей, Кирана. Парень привёл на войну всего двадцать человек, но выказал желание быть рядом, и Идвар уступил. Кто знает, может, он приносит ему удачу? Кто знает… Кивнул им, снимая плащ, вытаскивая из ножен меч, кинжал, приказал:

— Ждите…

Делегация Мирополя держалась особняком, неодобрительно перешёптывались рыцари между собой, даже кони нетерпеливо звенели удилами. А уж прожигающий взгляд герцога Вальдена Идвар чувствовал на себе кожей лица. Как же без него? Он сам предпочитал бы вести эти переговоры вместо того, к кому он был приставлен советником.

В шатёр Идвар и Мирон Адорр вошли вместе, но совсем не родственниками, каждый при своём, уверенные и сдержанные. Вряд ли, кто даже думал о том, что эти переговоры хоть что-то дадут, да и имеют ли они вообще смысл, если войны всё равно не избежать?

Идвар почтительно склонил голову, шепнул громким шёпотом приветственно, не сводя глаз:

— Господин Мирон…

Адорр принял это приветствие небрежным кивком головы, ответил:

— Герцог…

Идвар рассматривал его, впитывал каждую черту. Всего пятнадцать лет! Неужели и он сам выглядел так же, когда стал Мироном? Господи! Тело, облачённое в доспехи, заставляло держаться прямо, может, даже высокомерно, выглядело взрослым. Доспехи всегда придают возраста, делают старше. Но лицо? С ним-то не сделаешь ничего, если это лицо мальчишки, то оно таким и останется. Да, оно кажется старше, но не на десять лет, как этого хотелось бы!

— Вы сами настояли на этой встрече, я не понимаю причины этого, но могу хотя бы официально объявить вам войну, — первым заговорил Мирон, но глядел мимо, и Идвар сразу понял: он говорит не сам, он говорит со слов герцога Вальдена. А о чём думает он сам? — Я выполняю приказ короля. Ваша земля, герцог, не желает подчиняться короне, как и год назад, она бросает вызов. Мне стыдно, что на этот раз ею правите вы, тот, кто пытался усмирить её… Это значит… — он сделал паузу, подбирая слова, а может, усиленно вспоминая уже сказанные однажды герцогом Вальденом. — Значит, что вы не справились с приказом короля и, хуже того, вы попали под влияние местной знати… Она вовлекла вас в войну. Мне хочется верить, что помимо вашей воли, ведь не можете же вы осознанно, добровольно воевать со своим отцом? Этого не может быть, вы — бывший Мирон, вы служили Мироном верой и правдой много лет. А сейчас вы воюете с родной страной, хуже того, — с родным отцом. Я не могу в это поверить. Что-то, видимо, случилось с вами… Я не думаю, что это ваше добровольное решение…

Идвар перебил его:

— Эту войну не я вам объявил, а вы мне. Точнее, этой войны жаждет сам король, а вы выполняете его приказ.

— Я — Мирон, я должен выполнять приказы.

— Я знаю, что значит быть Мироном, вы ещё Мирон без году неделя, я был им почти десять лет. Но это было решение короля, отправить меня сюда, лишить меня поста Мирона, сделать меня герцогом. Я подчинился, я выполнил приказ, как король этого хотел. Это не моя вина, что я здесь…

— Но вы сами хотите этой войны! — Адорр повысил голос, понимая, что теряет нить разговора, что попадает в ловко расставленные ловушки. Теперь получается, что эта война — вина короля? О чём это говорит герцог Райрона? Как он может?

— Я не хочу никакой войны, — медленно, отделяя каждое слово, ответил Идвар, не сводя взгляда с тёмных глаз подростка во взрослых доспехах. Сделал паузу и пояснил:- Если вы наслышаны там, в Мирополе, у нас только-только закончилась гражданская война, мы ещё от неё не оправились, нам не нужна ещё одна война. Мы все в здравом уме, чтобы не начинать ещё одного кровопролития… — Его голос дрогнул, перешёл на шёпот. — Но мы будем защищаться, будем защищать свои земли от Мирополя, от короля, от кого бы то ни было другого.

— Вы заблуждаетесь, герцог, ваша земля, как и год назад, желает покинуть королевство, и возглавляете её вы, вы — бывший Мирон!

— Да! Я!

— И мне очень жаль, потому что вы тот, с кого я брал пример…

О, это был уже истинный Адорр. Наконец-то, Идвару удалось достучаться до него, настоящего. Лицо молодого Мирона исказила боль. Идвар вспомнил себя мальчишкой в шестнадцать лет. Да, и ему было тяжело, но не до такой степени, воевать с братом ему не приходилось. “Терпи, терпи, Мирон, а кто сказал, что Мироном быть легко?”

Идвар заговорил негромко, спокойно, рассудительно:

— Моя земля до последнего выполняла все обязательства перед королём и Мирополем, мы исправно платили налоги, поставляли хлеб. Ни королю, ни вам не в чем меня упрекнуть.

Адорр согласно кивнул головой, и длинные чёрные волосы его колыхнулись на плечах.

— Вы отказались выполнять приказы короля. Вы не вернули наши войска, отказались казнить опального князя, сына бывшего правителя Райрона…

Идвар перебил его:

— Граф Мардейн сам отказался уехать, он принимал участие в войне, в гражданской войне, — быстро поправил себя. — И сейчас он остался на моей стороне — и это его право. А князя Айрила я не могу казнить, потому что он — родной брат моей жены, он — мой родственник. А сейчас он — мой вассал, а я его господин…

— Вы не хотите казнить преступника, потому что он ваш новый родственник, даже не кровный, но собираетесь воевать с отцом и братом?

Идвар долго молчал, не сводя взгляда. Конечно же, король не говорил ему об истинных причинах войны. Это тайна для всех, а особенно для королевской семьи. Мирон будет воевать только потому, что герцог Райронский отказывается выполнять приказы, а значит, бросил вызов королю, отказывается слушаться, а это бунт. А бунты подавляют, а бунтовщиков наказывают.