Очутившись на улице, Синдбад поначалу ничего не понял. Костёр давно прогорел, угли тускло мерцали, почти не давая света. Хорошо ещё, что ночь выдалась безоблачной и свет небесных светил

заливал землю своим призрачным сиянием.

Среди повозок, оглашая ночь тревожными криками и отбор нейшей матершиной, суетливо метались неясные фигуры вооружён ных матросов и слуг. Свои взоры и оружие они устремляли в небо,

отыскивая в его чернильной темноте неведомых многочисленных врагов, чьи крылатые тени со свистом проносились в воздухе над беснующимися у коновязи лошадьми.

Бедные животные от страха то тряслись, как в лихорадке, тес но прижимаясь друг к дружке, то храпели и дико ржали, то рвали поводья, намереваясь умчаться в луга, подальше от этого ночного кошмара. Воздух над лагерем наполнился оглушающим хлопаньем крыльев, истошным лаем и тонким противным повизгом…

— Ну, дурдом! — только и вымолвил Ибн-Сина. Синдбад опешил, охватив эту картину целиком. Он ещё не до конца осознал всю грозящую им опасность.

— Крылатые собаки! — воскликнул он, словно не веря глазам.

— Они самые! — подтвердил учёный, — Я раньше слышал о них, но счи тал, что они — враки, миф… А вот поди ж ты…

С самого начала нападения крылатых тварей на лагерь, матро сам удавалось успешно отпугивать непрошенных гостей мечами, копьями и простыми кольями. Собаки до поры только проносились над головами людей и животных. Но летучие псы в какой-то момент перебороли сдерживающий их перед вооружёнными людьми инс тинкт и они группами набросились на заранее выбранные жертвы.

Приятели не успели как следует придти в себя, как первая "эс кадрилья" из пяти или шести крылатых тварей прямо у них на глазах спикировала из-под небесья на коновязь. Псы вцепились в бока лоша ди, стоящей чуть в сторонке от остальных, мощьными челюстями и кривыми когтями. Жертва заржала так страшно, что у многих матро сов волосы на голове встали дыбом.

Люди бросились на помощь животному, швыряя в собак кто чем попало. Метать в них стрелы и дротики всё же поостереглись, опасаясь причинить вред самой лошади. Самые быстрые выхватили из ножен мечи и сабли, намереваясь изрубить обнаглевших тварей в капусту.

Но не успели они приблизиться, как псы дружно взмахнули пе репончатыми крыльями, как у гигантских летучих мышей, и… под няли лошадь в воздух! Однако унести её не смогли — не дала ремен ная петля на шее, другой конец которой оказался привязанным за пе рекладину коновязи. Из-за этого круп лошади собаки задрали вверх, а голова и шея животного остались внизу.

Наступило секундное равновесие: похитители дружно тянули добычу в небо, в то время как петля упорно не отпускала лошадь от земли. Кобыла от ужаса потеряла голос, она уже не ржала, а только хрипела, изо рта у неё повалила пена, а глаза, выкатившись из орбит, налились кровью.

Кто-то из слуг приволок несколько охапок хвороста и швырнул их на угли. Через минуту пламя костра взвилось до небес. Слуга бро сил в огонь все припасённые на утро дрова и он запылал с новой си лою, освещая весь лагерь как днём. Однако яркий огонь уже не отпу гивал летучих псов, утративших страх от голода.

Синдбад и учёный в эти короткие мгновенья успели рассмот реть крылатых тварей достаточно хорошо. Они практически мало чем отличались от обыкновенных дворняг. Размеры и сложение у них были такими же, только передние лапы, прижатые накрест к груди во время полёта, выглядели много короче и мощьнее из-за громадных острых когтей. Да и задние лапы отличались развитой мускулатурой. Шерсть и окрас — обыкновенные; единственно, что смущало, так это огромные, до пяти-шести метров в размахе, пере пончатые крылья монстров, котрые росли из лопаток и складыва лись при надобности за спиной зонтиком…

Между тем подбежавшие к лошади матросы смогли достать мечами только до её опущенной к земле морды. Твари зависли выше, копьями их было не сбить с боков лошади. Применить луки и дротки они всё ещё не решались.

— Стреляйте по ним из луков! — крикнул Синдбад, видя всеобщую рас терянность, — Не бойтесь! Тут уж пан или пропал!

— Лучше: в пана попал! — гоготнул не ко времени Ибн-Сина.

Оба кинулись в гущу сражения. Но тут с неба свалились ещё три-четыре группы собак, общей численностью десятка два-три осо бей. Почитай, что вся крылатая стая, которая вполне профессиональ но разделилась по нескольким направлениям атаки: одни налетели на остальных лошадей, другие на путешественников.

Что тут началось! Вой, лай, визг, ржание и крики людей — всё слилось в невообразимую кокофонию, которую изредка разбавлял лязг оружия и щёлканье челюстей. Вот тут-то Синдбад и понял, как

опрометчиво он поступил, покинув палатку с обнажённом торсом. Рубаха как-никак могла стать хоть какой-то защитой для кожи от острых клыков и когтей напавших тварей…

Люди и монстры схватились не на жизнь, а на смерть!

Одна из собак, пользуясь всеобщей неразберихой, подлетела к коно вязи и зависнув в воздухе, принялясь с остервенением грызть удержи вающий лошадь ремень слюнявыми челюстями. Однако, на лету это делать ей было несподручно, так она уселась на перекладину на зад ние лапы, передними для удобства захватила и натянула ремень и только затем впилась в него пастью!