И такие претенденты находились! В основном, это были бывшие пираты, решившие в силу тех или иных обстоятельств покончить со своим разбойным ремеслом и начать новую жизнь. Синдбад, конечно, знал об их тайне, но всё равно вносил в списки и помалкивал.

Ибо эти самые "бывшие" и составляли основной костяк его несгибаемого экипажа. Именно они отличались особой преданностью и исполнительностью, ценя редкое человеческое отношение к ним капитана и кругленькие суммы, которые он всегда и без задержек выплачивал матросам после каждого плавания.

Что же касается самой работы, то она мало чем отличалась от прежнего разбойного ремесла. Те же риск и опасность, те же шторма и бури, та же погоня за богатством и прибылью, те же стычки и масса различных приключений, но уже в рамках оговорённой корабельной дисциплины и под эгидой если не самой законности, то хотя бы её видимости.

После нескольких лет службы у Синдбада, любой член экипажа "Ирбиса" мог позволить себе приобрести роскошную виллу в окружении виноградников, полную слуг, и жить припеваючи. Или купить собственный корабль и заняться свободной торговлей.

В случае же гибели матроса в плавании, Синдбад добросовестно выплачивал его родным и близким не только причитающееся за рейс жалование, но и единовременное пособие, позволяющее последним жить безбедно долгие годы. Таковы были условия контракта и матросы ни на секунду не сомневались, что когда-нибудь их капитан отступится хоть на пядь от любого из его пунктов.

Поэтому, получив приказ атаковать кентавров, никто — ни слуги, ни матросы даже и не подумали возроптать или как-то иначе высказать своё неудовольствие предстоящим опасным предприятием, в которое их вовлекает Синдбад.

Наоборот, они радостно загоготали в предвкушении жаркой сечи, повыхватывали из ножен мечи и абордажные сабли и с бесшабашной удалью ринулись за своим капитаном в гущу сражения.

Кентавры тем временем рассыпались и перестроились в цепь, другую, третью. Приятели видели, как они окружили холм и стали медленно подниматься к вершине, откуда в них полетели копья, стрелы и камни. Неся потери, парнокопытные дикари упорно лезли наверх, пока не оказались на границе лагеря незваных пришельцев.

— Эх, не успеваем! — отчаялся Синдбад, — Сейчас кентавры набросятся скопом, сломят и сомнут сопротивление отряда и всех перережут. Нам достанутся одни трупы…

— Не отчаивайся, друг, всё обойдётся! Ещё не вечер, капитан!

Люди-лошади выждали минуту, за которую следовавшие друг за другом цепи соединились в одно плотное кольцо, взмахнули дубинами, громко заорали для острастки и со всех сторон ринулись через кусты на розовеющий в центре поляны шатёр и окружавших его солдат.

Но атака быстро захлебнулась! В кустах оказались замаскированные врытые в землю плотные ряды острейших рогаток из прочных оструганных брёвен, о которые с десяток кентавров сходу продрали себе брюхо и с вывалившимися кишками попытались отступить. Но были раздавлены своими же собратьями, следовавшими за ними по пятам.

Между рогаток возвышались завалы из валежника, перескочить через которые было просто невозможно, потому как под ними скрывались копейщики, умело поражавшие врага опять же в брюхо, а чуть поодаль в засаде сидели лучники, раз за разом по команде посылавшие во врага тучи стрел, дротиков и копий, которые разили метко и беспощадно.

Это было похоже на плановый отстрел кентавров, на невозмутимое их истребление. Ай, да принцесса! Как профессионально она построила оборону. Люди-лошади уже понесли сокрушительные потери — около двух десятков парнокопытных бойцов — в то время как ни один человек из её отряда не пострадал.

Синдбад, видя провал первой атаки кентавров, приободрился.

Ибн-Сина, скача с ним бок о бок, похлопал приятеля по плечу.

— Что я говорил? Ещё не вечер!

— Но кентавры не отступились, они готовятся ко второй атаке…

— И пусть себе готовятся, лишь бы не оглядывались. Мы уже у подножья холма, аккурат под ними. И они пока нас не засекли.

— Но если они попрут тараном?

— А зачем принцессе столько много завалов из валежника вокруг лагеря? Если кентавры начнут прорываться, они наверняка подожгут валежник, что бы на пути дикарей встала стена сплошного огня.

— Это опасно! Можно самим обгореть.

— Конечно можно! Поэтому давай прибавим ходу и нападём на кентавров ещё до того, как они пойдут на прорыв обороны принцессы!

Кентавры, как видели приятели, отступили, но не ушли. Они только больше рассвирепели из-за неудачи и больших потерь. Их предводитель, мрачный краснорожий бородач со шкурой саблезубого тигра-альбиноса на могучих плечах, головы не потерял и трезвости мысли не утратил. Он оставил одно кольцо оцепления, а остальных воинов свёл во единый мощный кулак, видно и впрямь решил идти напролом.