Марина прищурилась, вглядываясь в супруга. Господи, да как же она его терпит? Вот это серое ничтожество, возомнившее себя пупом земли, будет диктовать ей условия, а она должна беспрекословно им подчиняться?!

— Витя, ты никогда не задумывался, как ты выглядишь в чужих глазах? Тебе никто не говорил, что ты дикий зануда, если не сказать больше? Ты считаешь, что педантизм является твоей сильной стороной? Ты считаешь себя хорошим человеком и замечательным мужем? Ты вообще не догадываешься, какие чувства я к тебе испытываю?

Каламухин набрал в легкие побольше воздуха, собираясь, видимо, в крутой форме отчитать супругу за непочтительное отношение, но лишь резко его выпустил, издав глухое 'пффф'. Поразмыслив еще мгновение, добавил:

— Ты выбрала неудааачное время для семейных скандааалов, дорогааая. Позволь мне спокооойно досмотреть передааачу, а после я с тобой серьёоозно поговорю, — и гордо уставился в экран телевизора. Правда, на его лице уже не было того удовольствия, с которым он смотрел программу раньше.

Марина хотела было поставить наконец точку в отношениях, да тут так не вовремя заканючила Аришка:

— Мамуля, я чаю хочу…

По инерции Марина чуть было не рыкнула и на дочь, да вовремя спохватилась: ребенок-то тут при чем, она и так сторона пострадавшая. Марина встала с постели, набросила халат поверх ночной сорочки:

— Только чаю или и пожевать чего-нибудь? Говори сразу, я двадцать пять раз бегать не буду.

— Тогда принеси еще бутербродика и печеньку, — попросила Аришка.

Марина улыбнулась ей одобрительно и вышла из спальни.

Естественно, в комнате ее уже поджидала Ираида Селиверстовна. Как всегда, умытая, причесанная, при полном параде, взирала на заспанную невестку, как на чухонку, с торжеством победительницы. Не поздоровавшись, Марина прошла мимо нее на кухню, поставила чайник на огонь и принялась сооружать Аришке бутерброды с сыром и вареной колбасой. Ираида Селиверстовна внимательно наблюдала за ее действиями из-за спины, не скрывая любопытства, что-то недовольно фыркала себе под нос. И вдруг, едва ли не впервые за весь год совместного проживания в одной квартире, ранее высказывая свое недовольство в Маринкином присутствии, но вроде как обращаясь сугубо к сыну, снизошла до реплики в пространство:

— Эх, ну и мамаши нынче пошли! Чему вас только в школе учат? Соплячка, разве такой можно доверить ребенка? Да как дите-то твои бутерброды жевать будет? Кто ж ребенка кормит взрослой пищей?!

Марина, и без того на взводе, подобралась, готовясь к бою — видимо, какую-то условную черту в самой себе она уже перешагнула:

— А какой же пищей, по-вашему, я должна ее кормить? Грудным молоком, что ли?

Старушка ехидно хихикнула:

— Как же, грудным! Откуда у такой доски грудное молоко возьмется? Небось новомодными смесями кормила дите, оно и видно!

— Что вам видно? — чуть пригнув голову, как тигрица перед прыжком, спросила Марина. — Что вам видно?! Вам мой ребенок не нравится?!

Ираида Селиверстовна уперла руки в худые бока:

— Ребенок ни при чем, а вот мамаша…

— А-а-а, так к ребенку вы претензий не имеете? Ну что ж, и за это спасибо большое. А с мамашей что не так? Чем вам мамаша не угодила?!

Задрав голову кверху и подбоченясь, как пятилетняя девчонка перед впавшей в немилость подружкой, Ираида Селиверстовна заявила:

— Да таких матерей, как ты, нужно лишать материнских прав! Ты ж ребенка отравой кормишь, кровопийца! Я-то, дура старая, думала, что ты только нас с Витенькой со свету сжить хочешь, все отравить стараешься, а теперь вижу — и собственного ребенка угробить готова, только бы от нас избавиться, только бы квартиру нашу приватизировать! Ты же, негодяйка, ребенка твердой пищей кормишь!!!

Марину и так уже колотило от злости, а тут еще старая вешалка устроила концерт по заявкам. Смешала в кучу твердую пищу, отравление, квартиру. 'Да, — подумала Марина. — Права Бабушкина. Маразм крепчал…'

— И чем плоха твердая пища для ребенка? Я что, должна ее, по-вашему, одной манной кашей кормить?!

— Да! Вот именно! — с торжеством подтвердила Ираида Селиверстовна. Губоньки поджала, любуясь собою, и продолжила 'обличение' негодной невестки: — Или хотя бы перетертой пищей! Ведь это же ребёоонок, а ты в нее бутерброды заталкиваешь, печенье. Печенье, к твоему сведению, прежде чем дать ребенку, необходимо пару минут подержать в молоке, чтобы оно размякло. А какими супами ты ее кормишь?! У тебя же там картошка плавает кусками!!!