Школа Улиэня находилась в центральной части Амэль Юрэнана. Аллард, жадно оглядывающийся вокруг, то и дело задавал Улиэню вопросы, да с таким жаром, словно несколько лет не говорил с другим эмъеном. Улиэнь отвечал вежливо, пространно и неизменно невозмутимо.

В конце концов, Мориан похлопал Смешинку по холке, попросив чуть прибавить ход, и поравнял коня с Амарисуной. Теперь девушка ехала, опустив голову и вцепившись в рукоять меча так, словно это была ее единственная защита неизвестно от чего. К тому моменту, как они наконец увидели впереди высокое — трехэтажное — каменное здание школы, опутанное сверху донизу вьюнком, Суна выпрямила спину, расправила плечи и сделала такое невозмутимое выражение лица, что Мориан только подивился.

По двору школы она прошла, глядя строго перед собой, подождала, когда Улиэнь вынесет ей послание, прочитала и молча отдала его Мориану.

— Я приготовлю вам комнаты, — обратился Улиэнь к Алларду. Темноволосая эльфийка, поднявшаяся на крыльцо вместе с ним, сверкнула глазами.

— Только, пожалуйста, не угловую. Там пыли — до вечера не уберемся, — с улыбкой попросила она.

Улиэнь дернул плечом. Амарисуна попятилась и сбежала вниз по ступеням крыльца во двор. Останавливать ее Улиэнь не стал, а Мориану показалось глупым бежать следом и назойливо кричать:

— Амарисуна, а что собственно происходит?

Теперь, устроившись в любезно предоставленной Улиэнем комнате, и прочитав свиток, он пожалел, что не догнал девушку. Хотя бы для того, чтобы спросить, что она думает по поводу послания Андагриэль. Или сказать, чтобы возвращалась обратно, домой. Или…

— Предательница… какое громкое слово для такой хрупкой эльфийки, — пробормотал Мориан, натягивая сапоги. — Не понимаю, решительно не понимаю, что могло произойти, чтобы она так себя клеймила, а ее при этом пускали в эту землю и в этот дом.

Эльф потер лицо руками и устало выдохнул.

— Пора заканчивать с этим всем. Отправлю ее обратно в Андагриэль. Расслабился я совсем. Раньше, поди, всю дорогу перед собой прощупывал, а тут — наследный правитель этот с силери, девчонка с открытым ртом постоянно ездит, разгеройствовался, стыдно стало осторожничать.

Мориан подтянул ворот рубахи и достал из сумки куртку с теплым подбоем. Ее он купил в одном из человеческих селений, причем торговец уверял, что "теплее и надежнее не найти, хоть еще пять дорог истопчите". В первой же драке у куртки оторвался пояс, который Мориан потом все никак не мог пришить обратно. В разгар проливного дождя эльф зацепился капюшоном за ветку дерева, и тот бесславно спикировал на землю, а кожа на рукавах почему-то пошла проплешинами. Мориан не пожалел времени — сделал крюк и вернулся, чтобы набить жуликоватому торговцу морду, но тот — весьма своевременно — решил наведаться к родне в какое-то никому не известное селение, а может и прятался где-нибудь в подполе, пока злющий эльф рыскал по улицам. Куртку Мориан не выбросил лишь по одной причине: пока что она исправно грела.

— Колыбельную зачем-то ей играл — петь она мне ее, что ли, будет? — эльф покачал головой, задул свечу, горевшую рядом со свитком, и вышел из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь. На лестнице он столкнулся с поднимающимся навстречу Улиэнем, эмъен посторонился, пропуская, и начался спускаться обратно.

— Я искал вас… тебя, Мориан. У нас ужин скоро. Увидишь Амарисуну — передай ей. Она еще даже в комнату не приходила.

— Если найду — передам, — эльф слегка наклонил голову, здороваясь с идущими навстречу эльфийками. Те подняли левую ладонь в ответ, и мужчина горько усмехнулся. Такой обыкновенный — и недоступный жест вежливости.

— Мне туда, — Улиэнь показал на вход в тренировочный зал второго этажа. Там уже находились девять учеников, почтительно ожидающих эмъена. Мориан поправил обруч на лбу.

— Послушай…

— Красивая вещь, — эмъен перебил эльфа. — Ритуальная что ли?

— От отца осталась. Просто память — ничего более, — соврал эльф бодро. И покрутил кистями рук, разминая.

— Суна так искренне называет себя предателем — она правда совершила что-то ужасное?

Улиэнь спокойно выдержал пристальный взгляд эльфа.

— Она называет себя так, насколько чувствует свою вину. Я не считаю ее предателем, на миг в глазах эмъена плеснулось что-то вроде жалости или нежности.

— Вероятно, я был слишком резок, давая оценку ее поступку и его причинам.

Улиэнь сделал пару шагов к залу.

— Но бросать тех, кто нуждается в твоей помощи, бросать тех, кого якобы любишь — этому я ее не учил. Извини, меня ждут.

Мориан посмотрел на закрывающуюся за эмъеном дверь и прищурился.

— Он этому не учил. Конечно уж. Бросаться на здоровенных грабителей ты ее тоже не учил, я думаю. Сама догадалась.

Улицы Амэль Юрэнана ярко освещались факелами. Переулки и площадь, по которой шел эльф, быстро заполнились прохожими — отдыхающими, праздно шатающимися, влюблено прогуливающимися, вдумчиво созерцающими или просто дурачащимися. Торговцы выставляли не разошедшийся за день съестной, долго не хранящийся товар — Мориан вытянул из корзинки ароматную, пышную сдобу и надкусил.

— Вот везде бы так, — усмехнулся он.

Впрочем, если бы в городе или селении толпа снесла бы торговца вместе с корзинкой — то флегматичные эльфы равнодушно протекали мимо — домой, в гости или таверны, где за сущую безделицу можно было глотнуть сельтского или аргкского вина, поморщиться, и с облегчением прокомментировать, что свой пон несомненно лучше.