Тибо бросило в жар. Он не имел ни малейшего желания отправляться на войну. В чем-то он симпатизировал альбигойцам. Может быть, они поступали глупо, пойдя наперекор Риму, но ему были по душе их свободный и легкомысленный образ жизни, их умение наслаждаться каждым прожитым днем.

Раймонд Тулузский принадлежал когда-то к числу его друзей и был человеком в высшей степени культурным. Раймонд интересовался музыкой, литературой, любил порассуждать на философские темы, а к войне относился с отвращением.

И вот теперь Тибо-трубадура просят… нет, не просят, а приказывают заняться этим мерзким кровопролитным делом, расставшись со своим уютным замком. И он должен подчиниться, ибо он вассал презираемого им короля.

В весьма дурном настроении Тибо отправился на войну. По дороге он распевал одно из своих последних сочинений, посвященное все той же прекрасной и недоступной даме, чей образ он никак не мог выбросить из своего сердца. И все знали, что эта дама королева Франции.

Ему нравилось петь о редкой страсти, пылающей в душах их обоих, но, по обоюдному согласию, спрятанной за семью замками. Это было, конечно, неправдой и могло быть сочтено государственной изменой.

Тибо представлял, какой холод повеет на него от взгляда голубых глаз королевы, если он осмелится заикнуться, что между ним и ею существуют какие-то особые отношения. Она запретит ему появляться при дворе, и он навсегда лишится возможности лицезреть ее. Он должен быть очень осторожен.

Впереди его ждал осажденный Авиньон – город богатый и красивый, чье процветание зиждилось на расчетливой и успешной торговле. Местные жители были не только умны, но и большие жизнелюбы, как и их соседи в графстве Тулузском. Они так же желали жить в мире и комфорте, слушать музыку и гостеприимно встречали трубадуров, которые несли в Авиньон свои песни и новые идеи.

Авиньон не намерен был легко сдаться крестоносцам.

Настроение Тибо еще больше омрачилось при взгляде на высокие мощные стены, окружающие город. Они казались неприступными.

В королевском лагере царило всеобщее уныние, так как солдаты чувствовали себя обманутыми. Им обещали легкую прогулку, а тут их ждали изнурительная осада и потоки пролитой крови.

Когда Тибо явился к королю с докладом о прибытии, чтобы выразить Его Величеству свое почтение, он поразился тому, как плохо выглядит Людовик. Кожа его пожелтела, белки глаз покрывали кровяные прожилки.

Тибо пришел к выводу, что перед ним тяжелобольной человек.

Он спросил короля о его самочувствии, на что получил краткий и нелюбезный ответ. Людовик заявил, что с ним все в порядке.

«Сир, я не могу согласиться с подобным утверждением», – мысленно возразил королю граф Шампанский, но вслух произнес с почтительным поклоном:

– Город, как я заметил, неплохо укреплен.

– Да, это так, – согласился Людовик. – Но я должен его взять… независимо от того, сколько простою под его стенами.

Тибо подумал: «Вассалы обязаны отслужить сюзерену всего лишь сорок дней и сорок ночей. Лично я не собираюсь оставаться здесь дольше положенного срока».

Они изучающе разглядывали друг друга – муж королевы и поэт, открыто признавшийся ей в любви в своих виршах.

«Мои стихи проживут дольше вас, сир», – подумал Тибо.

– Я рад вашему появлению здесь, – сказал Людовик. – До меня доходили слухи, что вы не хотели этого. Если бы вы не подчинились, я был бы вынужден принять некоторые меры против вас.

– Милорд, я прибыл по вашему приказу. Я принял присягу на верность вам, и, когда вы меня позвали сражаться за вас, я, как положено, предоставил себя в ваше распоряжение на сорок дней и ночей.

– Иначе мне пришлось бы наказать вас в пример остальным непослушным и лишить вас земель в Шампани, – предупредил король.

Тибо сразу же пораскинул умом.

«Должно быть, вы, сир, столкнулись с упорным сопротивлением и вам непросто вести войну с теми, кто ничем не провинился перед вами и кто не причинил бы вам никаких неприятностей, если бы вы оставили их в покое. У вас могущественные враги. Англичане скоро вонзят клыки вам в горло. Вам нужно плодить себе друзей, а не врагов. Бедное ты существо, король, хоть и супруг моей дамы сердца. Я знаю, что я чересчур толст, слишком привержен к обильной пище и хорошему вину. И все равно я больше мужчина, чем ты!»

Вслух же он произнес:

– Плохо, что вы, Ваше Величество, сталкиваетесь с неповиновением и с разбродом в собственных рядах. Я не одобряю непослушания воле короля. Вот поэтому я готов сражаться рядом с вами, хотя, признаюсь, повод и цели этой войны мне не по душе.

Король отпустил поэта, и Тибо, покинув ставку, принялся бродить по лагерю, заводя беседы с такими же, как он, бедолагами, насильно призванными на королевскую службу.

Он не удивился, что очень многие подобно ему выражали свое недовольство. Они были согласны защищать собственные земли, пошли бы с большей охотой сражаться с англичанами, но, хотя эта война велась с благословения Рима и всем участникам было обещано отпущение грехов, ни у кого не лежало к ней сердце.