— Не думай такого. Не надо, успокаивающе произнесла я и, пользуясь случаем, прижалась, наконец, к его губам.

Очнувшись через какое-то время как от наваждения, я обнаружила себя верхом на нем, сидящем на кровати. Удобно… Пальцы запутались в его коротких волосах, губы горели огнем, перед глазами плыло. Как всегда, в общем.

Так, надо немного прийти в себя. Я, кажется, что-то хотела сделать…

Змей тем временем покрывал поцелуями мою шею и плечи, давая отдышаться. Заботливый…

Нежный, ласковый, родной. Мой.

О! Я вспомнила, что же все-таки хотела.

И вновь набросилась на него.

Я не эмпат, но наши чувства сейчас были словно осязаемы. Они витали по комнате густым облаком, и не окунаться в них не представлялось возможным.

— Малыш… Остановись, солнышко…

— Не хочу.

— Я люблю тебя моя красавица, но еще слишком рано.

— Почему? Даже по меркам моего народа я не ребенок.

— А для меня — ребенок. Прекрати раздеваться… Ты издеваешься надо мной?

— Нет. Поцелуй меня.

— Но, солнце…

— Пожалуйста.

Разумее5тся мне не отказали. Что-что, а просить я умею.

Змей хрипло застонал, прижимая меня к себе так крепко, что хрустнули кости. И снова неистовые поцелуи…

Часть сознания я все же сумела сохранить в некоем подобии здравомыслия. И этой частью невозможно аккуратно потянулась к сознанию Лико.

Дальнейшее сохранилось в памяти вспышками.

Вот он переворачивается, прижимая уже обнаженную меня к постели. Я глажу его широкие плечи и все, пытаясь обнять его всего, но руки не сходятся за спиной.

Вот он хрипло стоня пытается отстраниться, но я не даю, обхватывая ногами.

И тут… просто теряю сознание.

— …эту проклятую защиту. — Доносится до меня словно сквозь толщу воды. — Ну же, малышка, очнись, пора. — И легкие шлепки по щекам.

Открываю глаза, и некоторое время бездумно пялюсь в потолок. Интересно, что ж меня так вырубило качественно, а?

— Ты как? — упс, в голосе жениха проскальзывают отчетливо злые нотки.

Это надо понимать как то, что я умудрилась запалиться? Видимо да.

— Нормально, — сажусь, натягивая на свое нагое тело одеяло. Движения проблем не вызывают голова не болит, значит действительно пришибло меня магией, а не чем-нибудь тяжелым по затылку.

Змей стоит рядом с кроватью, скрестив на могучей груди руки, одетый лишь в одни штаны. Смотрит на меня, не отрываясь, а огненные глаза пылают очень и очень нехорошими огоньками. Убью Галада, точно убью, если выживу, конечно.

— Что это было? — рискую осторожно спросить.

— Моя ментальная защита. И если ты думала, что от страсти я потеряю над ней контроль, ты ошиблась, солнце мое. Теперь моя очередь задавать вопросы. Что. Это. Было.

Я сжалась на кровати в комочек, ожидая чего угодно от обладателя этого ледяного голоса.

— Отвечай.

— Я хотела узнать, что на самом деле случилось сегодня… кто на нас напал. — Этот дрожащий писк — мой голос?

Змей кивнул, наверное, мой ответ совпал с его предположениями.

— И ты решила сделать это вот так, подло, исподтишка, используя свое тело в качестве отвлекающего фактора. А ты не думала девочка, — он вдруг нависает надо мной, упираясь кулаками в кровать, — что я могу и не захотеть остановится? Или готова была и к этому? Расплатиться невинностью за полученные сведения?

Я в ужасе замотала головой. Нет! Не так! Неужели он действительно принял произошедшее в таком ключе? Хотя чего принимать, если так оно все и выглядело. О, Пламя какая же я дура…

— Нет, Змей, нет… — пискнула я, но, глянув в жесткие глаза, так близко находящиеся к моему лицу, снова спрятала его в ладонях.

— Что нет? Что нет, я спрашиваю? Ты поступила как самая последняя дрянь, и знаешь это. Использовала меня… Именно так тебя учили во дворце твоего деда? Платить собой, как это делают некоторые человеческие женщины-проститутки?

Я всхлипнула, слезы заструились по щекам.

— А теперь ревешь? Знаешь, маленькая, наверное, и лучше что я смог остановится. Ведь ничего не мешает нам продолжить сейчас.

Он прижимает меня всей своей тяжестью к кровати, одеяло которым я прикрывалась, отлетает в сторону. Он отрывает мои руки от лица и заводит их мне за голову, сжимая сразу оба моих запястья одной своей рукой. Другой же, грубо стерев соленую влагу с губ, начинает ласкать грудь…

Его губы не такие как раньше. Жесткие властные, они приносят только боль…