— И один из них очень похож на вашего мужа.

— Это он и есть, — уже с порога сказала я, очень довольная тем, что позволила эту шалость ребенку, живущему у меня в душе.

Я остановилась перед домом, не зная, что делать. Все тонуло в густом тумане, и мне казалось: я во сне, где бродящие в каком-то пепельном пространстве странные фигуры влекут меня в еще более странные места.

Мои пальцы нервно ощупывали ключ.

Когда все вокруг затянуто такой пеленой, горы из окна не разглядишь. В доме, должно быть, темно — солнца-то нет, и шторы задернуты. В доме, должно быть, печально — ведь его нет рядом.

Взглянула на часы. Девять.

Надо заняться чем-нибудь, что могло бы скрасить мне ожидание. А ждать придется долго.

Ждать. Это был первый урок, преподанный мне любовью. День еле тянется, мы строим тысячи планов, ведем тысячи воображаемых разговоров, даем себе обещания в таких-то и таких-то обстоятельствах вести себя совсем по-другому — а сами места себе не находим, ждем не дождемся, когда же придет наш возлюбленный.

А придет — не знаем, что сказать. Многочасовое ожидание переходит в напряжение, напряжение сменяется страхом, а страх заставляет стыдиться нежности.

«Не .знаю, должна ли я войти». Мне припомнился вчерашний разговор — этот дом был символом мечты и ее воплощением.

Но ведь нельзя же целы день торчать у крыльца.

Набравшись храбрости, я вытащила из кармана ключ, подошла к дверям.

— Пилар! — донесся из тумана голос с сильным французским акцентом.

Я скорее удивилась, чем испугалась. Это мог быть хозяин нашей квартиры — но я вроде бы не говорила ему, как меня зовут.

— Пилар! — голос приблизился.

Я оглядела площадь, затянутую туманной пеленой, и увидела — на меня быстро надвигается чей-то силуэт. Кошмарный сон, в котором плавали странные фигуры, обернулся явью.

— Подожди. Мне надо поговорить с тобой. Силуэт приблизился, и я поняла, что передо мной стоит священник — именно так изображают на карикатурах сельских кюре: низенький, толстенький, с зачесанной поперек лысого темени прядью седых волос.

— Здравствуй, — с широкой улыбкой он протянул мне руку.

Я молча кивнула.

— Как жаль, что туман все скрывает, — сказал он, глядя на дом. — Сент-Савен стоит на горе, и из ваших окон открывается чудесный вид и на долину внизу, и на ледяные вершины. Да ты, должно быть, и сама знаешь.

Только сейчас я догадалась, что это настоятель монастыря.

— А что вы здесь делаете? — спросила я. — И откуда знаете мое имя?

— Хочешь войти? — словно не слыша, осведомился он.

— Нет. Хочу, чтобы вы мне ответили.

Он потер озябшие ладони и присел на ступеньку. Я — рядом с ним. Туман становился все гуще — в нем потонула даже церковь, стоявшая метрах в двадцати от нас.

Можно было разглядеть только колодец. Я вспомнила слова хозяйки.

— Она являет Свое присутствие, — сказала я.

— Кто?

— Богиня. Она приняла облик этого тумана.

— Ах, так он говорил с тобой об этом! — рассмеялся священник. — Ну, я-то предпочитаю называть Ее Девой Марией. Мне это как-то привычней.

— Что вы здесь делаете? — повторила я. — Как узнали мое имя?

— Я пришел, потому что хотел тебя видеть. Кто-то из группы Харизматиков сказал мне вчера вечером, что ты со своим другом остановилась в Сент-Савене. А это совсем маленький городок.

— Он пошел в семинарию.

Перестав улыбаться, он покачал головой и произнес словно про себя:

— Как жаль.

— Жаль, что он в семинарии?

— В семинарии его нет, я только что оттуда.

Несколько минут я молчала, припоминая все, о чем думала и что чувствовала, когда проснулась утром, — где взять денег? как дать знать родителям, чтобы выслали на дорогу? Но я дала клятву и была твердо намерена сдержать ее.

Рядом со мной был священник. Когда я была маленькой, то все свои беды и горести была готова поведать священнику.

— Я измучена, — нарушила я молчание. — Меньше недели назад я знала, кто я и чего хочу от жизни.

А теперь кажется, будто какой-то вихрь швыряет меня из стороны в сторону, а я ничего не могу поделать.

— Надо сопротивляться, — ответил священник. — Это важно.

Эта реплика удивила меня.

— Ничего удивительного, — продолжал он, словно догадавшись об этом. — Я знаю, что Церкви нужны новые священники, а он был бы прекрасным служителем Бога. Но слишком уж высока цена, которую ему придется заплатить.

— Но где он? Неужели бросил меня здесь и уехал в Испанию?

— В Испанию? В Испании ему делать нечего. Он живет в монастыре, расположенном в нескольких километрах отсюда. Там его нет. Но я знаю, где его найти.