— Ага. Не сомневаюсь, что адвокаты у этих янки такие же пройдохи, как наши. Теккерей звонил уточнить, когда ты приезжаешь. Сказал, заедет повидаться. Эти знатоки законов чуют деньги, как крысы — сыр.

— Нам теперь нужен хороший юрист, — укоризненно проговорил Свайн. — Ну пошли же, Арни. Где машина? Жду не дождусь, когда снова буду на «Москоу-Фарм». Господи, как же мне осточертели эти кондиционеры и «Мьюзак»! [21]

В машине они почти все время молчали, пока, миновав пригороды Манчестера, не выехали на шоссе, ведущее в Пеннинские горы. Тут Свайн опустил стекло, глубоко вдохнул, оглядывая тускло поблескивающие по обе стороны шоссе болота, и радостно произнес:

— Хорошо!

— Чего ж хорошего?! Сплошные выхлопные газы, — скептически заметил Стринджер. — На многоэтажной автостоянке и то воздух свежее.

Свайн задумчиво посмотрел на своего партнера. В нем был этот сарказм, из-за которого Свайн иногда и правда верил в сплетни насчет их родства. Однако к нонконформизму Стринджера Свайны не имели никакого отношения.

— Что случилось, Арни? — спросил он. — Даже для такого пессимиста, как ты, у тебя слишком несчастный вид.

— Ничего не случилось. Если бы что-то было, неужели я бы тебе не сказал.

— Я знаю, что сказал бы. Но все-таки что-то…

Они въехали на самую высокую точку перевала. Позади остался Ланкашир. Впереди простирался Йоркшир. Утреннее солнце ярко светило в глаза. Стринджер опустил козырек на лобовое стекло, а Свайну, наоборот, было приятно ощущать тепло солнечных лучей на лице.

— Это все Ширли, — внезапно сказал Стринджер.

— Что, никак не успокоится из-за своего мужа?

— Да, сейчас вроде успокоилась, но до этого была сама не своя. Мы с ней сильно поругались. Я сказал ей, что ездил его искать, но того, кто не хочет, чтобы его нашли, никогда не отыщешь. Мы оба погорячились. С тех пор она вроде утихомирилась, но оказывается, она договорилась с этим жирным мерзавцем, чтобы он его искал. Он мне говорит, что просто, мол, пришел запрос из какой-то социальной службы. Господи, он же хитрит!

— В его хитрости я не сомневался. Но зачем ему это? — удивился Свайн. — Как Нерон в несчастный день раздает привилегии направо и налево. Может, просто решил покопаться в грязном белье, так что не переживай.

— Да я за Ширли переживаю.

— Я понимаю, Арни. Но ты же сам сказал, что она вроде стала поспокойнее.

— Поспокойнее? Да, только это больше, чем поспокойнее. Смирилась, что ли. А может, просто махнула рукой. Думаю, наверное, это потому, что она в такой неопределенности…

— Ну, Арни, я понимаю, ты расстроен, но ты же ничего не можешь с этим поделать. Абсолютно ничего. Нельзя же снова причинять Ширли боль. Или твоему милому внучонку. Не всех же Господь наделяет силой переносить страдания, как наделил тебя. Все в конце концов образуется само собой. Божественное провидение. Оно все уладит, ведь так?

Свайн говорил убежденно, не сводя глаз с профиля Стринджера, который, сидя за рулем, смотрел прямо перед собой.

— Да, — согласился Стринджер, — думаю, так и будет.

— Ну и хорошо. Тогда поехали домой, — сказал Филип Свайн.

Когда они спустились с гор и въехали в Йоркшир, Свайн еще больше оживился и повеселел, а Стринджер, наоборот, заметно помрачнел. Выйдя из машины во дворе «Москоу-Фарм», Стринджер выглядел так, будто это он всю ночь провел в дороге, а его пассажир был бодр, будто спокойно проспал в своей постели.

Именно так подумал Иден Теккерей, который дожидался их во дворе в своей машине, включив магнитофон.

— Ты отлично выглядишь, Филип, — сказал он, пожимая Свайну руку. — Как я полагаю, поездка прошла успешно в финансовом плане?

— О да, — отозвался Свайн, — думаю, что теперь даже ты должен будешь согласиться, что Свайн и Стринджер наконец твердо стоят на ногах. Но почему ты не вошел в дом? У Ширли ведь есть ключ.

Он бросил взгляд на окно офиса.

— Ширли, я хочу сказать, миссис Эпплярд предложила мне это, но я отказался. Не думаю, чтобы наши с тобой музыкальные вкусы совпадали.

Слегка удивившись подобной причине отказа, Свайн пригласил:

— Ну так, заходи теперь. Спасибо, Арни. Поговорим попозже.

Стринджер, безучастный к тому, что Свайн поспешил отделаться от него, направился к офису.

Между тем Свайн, лицо которого сияло от радости, что он снова наконец дома, ввел адвоката в гостиную и спросил:

— Что будешь пить?

— Ну, для этого рановато. Стаканчик грушевого сидра — за твое возвращение разве что.

Свайн скривился, но налил и себе того же самого.

— Что нового? — поинтересовался он.

— Новостей немного. Полиция все еще не нашла мистера Уотерсона и мисс Кинг.

— А мне-то какое дело? — раздраженно бросил Свайн. — Когда они найдут Уотерсона, он просто подтвердит то, что следствием уже установлено. Я хочу, чтобы все это осталось позади, я хочу вспоминать о Гейл, а не о полицейском расследовании и о доходах юристов-кровопийц, которые они выторговывают себе на этом деле. Извини. Я не о тебе. Я про американских юристов. Посмотреть на них, так здешняя ваша братия покажется радетелями о благе ближних своих.