Это была Присцилла!

— Ты? — охнул я. — Но как…

Присцилла одним прыжком очутилась рядом со мной и, приложив указательный палец к губам, испуганно махнула рукой.

— Не так громко, Роберт! — прошептала она. — Если Некрон заметит, что я здесь, то все пропало!

Я послушно замолчал, что скорее объяснялось моим изумлением, чем тем, что я понял смысл ее слов. Покосившись на дверь, Присцилла приблизилась ко мне и с едва сдерживаемым вскриком бросилась в мои объятия. Она прижалась к моей груди, и у меня перехватило дыхание. Я инстинктивно открыл рот, словно рыба, выброшенная из воды на сушу, которая ловит ртом воздух.

Присцилла поцеловала меня. Это было подобно электрическому разряду. На мгновение я замер на месте, как зачарованный, и тут в моей душе что-то вспыхнуло, как вспыхивают сухие дрова, к которым поднесли факел. Я обнял Присциллу так крепко, что ей, должно быть, стало больно, а затем ответил на поцелуй девушки и запустил пальцы в ее волосы. Те жалкие крохи, что остались от моей способности логически мыслить, были сметены в сторону. Я больше не мог думать и просто чувствовал ее близость, вдыхал аромат ее волос, ощущал опьяняющее тепло ее тела, нежное прикосновение тонких пальцев к моему затылку…

Прошло много времени, прежде чем мы отстранились друг от друга — Присцилла мягко высвободилась из моих объятий и повернула голову, чтобы отнять губы. Ее лицо пылало, в глазах светилось что-то такое, чего я еще никогда не видел и что, словно искра, перешло на меня, вновь разжигая во мне страсть. Я опять хотел притянуть ее к себе и поцеловать, но она отстранилась.

— Не надо, Роберт, — сказала При. — Погоди. Нам нужно поговорить.

Я послушно отпустил девушку, но, не удержавшись, вновь сжал ее в объятиях. Внезапно я почувствовал, насколько хрупким было ее стройное тело, и понял, что своими страстными объятиями я причинил ей боль. Осторожно подняв руку, я двумя пальцами погладил Присциллу по щеке и, притянув к себе голову любимой, поцеловал ее веки. Я почувствовал, как Присцилла задрожала от прикосновения моих губ.

— Ты пришла в себя, — прошептал я. — Боже мой, ты… Ты вновь такая же, как и раньше. Некрон тебя не…

— Некрон дурак. Я была в порядке с самого начала, — улыбнулась она. — Но я подумала, что будет лучше, если он не узнает об этом.

Рассмеявшись, Присцилла отпрянула в сторону и торопливо развязала пояс, удерживавший ее накидку. Под накидкой не было ничего, кроме тонкой полупрозрачной шелковой рубашки, скорее обнажавшей, чем скрывавшей ее тело.

В изумлении уставившись на нее, я не успел ничего сказать, когда она подошла ко мне и, обхватив меня руками, поцеловала в губы. Ее руки заскользили по моей шее, запорхали по волосам, опустились на грудь. В то же время она начала гладить левой ступней мою ногу, пощекотала подколенную впадину и так сильно толкнула меня, что я потерял равновесие и начал падать на спину. В этот момент Присцилла прижалась ко мне еще крепче. Я опрокинулся на кровать, потянув ее за собой.

И вновь прошло довольно много времени, прежде чем Присцилла открыла глаза, оторвавшись от моих губ.

— Что ты делаешь? — охнул я.

Мое сердце бешено билось, и каждый нерв в моем теле горел огнем. Мои ладони, по-прежнему лежавшие на спине Присциллы, подрагивали.

— Ты задаешь какие-то очень глупые вопросы, тебе не кажется? — Присцилла тихо рассмеялась, и руки ее находились вовсе не на моей спине.

— Но это… это же безумие, — пробормотал я. — Пожалуйста, При, нам нельзя…

— Что? — с невинным видом спросила она.

— Ну, то… что ты… делаешь…

— А тебе не нравится? — осведомилась Присцилла и, не давая мне шанса ответить, наклонилась и поцеловала так страстно, что у меня в буквальном смысле слова перехватило дыхание.

— Но как же Некрон? — слабо запротестовал я.

Приподнявшись надо мной, Присцилла покачала головой и смерила меня задумчивым взглядом.

— Ну, если тебе хочется делать это с ним, то я могу его позвать, — с серьезным видом заявила она. — Вот только…

Оборвав себя на полуслове, Присцилла выпрямилась и, сняв тонкую шелковую рубашку, уселась на меня сверху. Ее руки продолжали ласкать меня так же, как мгновение назад.

Я прекратил сопротивляться. Не то чтобы мне не нравилось то, что она делала. Наоборот. Совсем наоборот…

Гора и крепость тянулись к небу, словно занесенный в яростном жесте кулак. Ветер улегся, но в пустыне все равно происходило какое-то копошение — шуршание и шорохи, тихое похрустывание… ничего конкретного, что можно было бы различить или описать словами. Но что-то все-таки было, какой-то беззвучный и в то же время слышимый шепот по ту сторону реальности.

— Ты тоже это чувствуешь, правда, брат Жан?

Испуганно вскинув голову, Балестрано повернулся и увидел хрупкую фигуру брата ван Вельдена, светлым пятном выделявшуюся на темном фоне пустыни. Он не слышал, как магистр пустыни подошел к нему.

— Она живая, — продолжил ван Вельден, не дожидаясь ответа Балестрано. — Большинство людей считают ее просто бесполезным участком земли, засыпанным песком и камнями, где живет пара ядовитых пауков и скорпионов, но это неправда. Пустыня живая. И она замечает, кто сюда приходит и что каждый из пришедших здесь делает.