Шрифт:
– Девятый…
Ее втащили в лифт, поставили лицом к стенке, нажали на кнопку, и дверцы закрылись. Захлопнулись, как за приговоренной. Оставалось надеяться, что соседка справа, добрейшей души старушка, зачем-нибудь выйдет из квартиры: соберется в магазин, понесет мусор – увидит, поймет…
Напрасно.
Площадка девятого этажа была пуста.
– Квартира! Какая квартира?
– Если обманешь – убьем! – повторил старший бандит.
– Сюда! – Ольга старалась говорить очень громко. – Пожалуйста, не трогайте меня!!
– Заткнись, тварь!
– Ключи! Дай ключи!
– Отключи сигнализацию!
– Я все отдам! Не трогайте меня! Не трогайте сына!!
– Заткнись!
Удар. Короткий. Жесткий. Из разбитой губы потекла кровь, но Ольга продолжала цепляться за соломинку, надеясь, что ее взволнованный голос привлечет внимание соседки. Женщина протянула бандиту ключи:
– Вот этот от нижнего замка, а этот от верхнего! Только сына не трогайте! Не убивайте! Я все отдам!!
– Я же сказал: молчать!
Ольгу втолкнули в прихожую.
– Золото где? Деньги? Деньги где?! Говори, сука! Убью!
– Я все отдам! Не трогайте! Ребенка не трогайте!!
Она продолжала кричать. Пусть дверь на площадку захлопнулась, но вдруг соседка услышит? Вдруг?
«Господи, Валентина Дмитриевна, услышь! Услышь, пожалуйста…»
– Не ори, сука!
– Где деньги, тварь?!
– Где золото?!
– В спальне! Там сейф! Не трогайте сына!
Мишка проснулся, заплакал, голос резанул по сердцу, и Ольга еще сильнее прижала сына к себе. Из глаз потекли слезы. – Заткни ублюдка!
– Заткни, зарежу!
– Я нашел сейф!
Это молодой, из спальни. Старший бандит потащил женщину по коридору, втолкнул в комнату, едва не сбил с ног.
– Шифр говори, сука! Шифр! Быстро!
– Семь…
– Громче, тварь!
– Быстрее!
– Ты будешь говорить, …ь?!
Он попытался выхватить ребенка, но Ольга вцепилась в сына мертвой хваткой, и после непродолжительной борьбы Седло был вынужден отступить. И еще два раза ударил женщину по лицу. Схватил за волосы, притянул к себе.
– Шифр говори, сука!
– Не трогайте сына!
– Отдашь деньги – оставим в живых.
Но Шнырек понял – врет. Девка видела их лица, мусорам расскажет, а Седло всегда говорил, что в тюрягу больше не вернется. Ни за что не вернется. Так что конец девке.
Конец? На мгновение Шнырьку стало страшно, даже руки задрожали, но… лишь на мгновение. В тюрьму молодому тоже не хотелось.
– Шифр говори!
– Семь…
И замолчала.
На кухне что-то разбилось. Что-то тяжелое упало и разбилось.
– Кто в доме, тварь?!
– Никого!
– Врешь, паскуда! Кто в доме?! – Седло ударил Ольгу еше раз и толкнул к Шнырьку. – Держи суку, я посмотрю!
И вышел из комнаты. Руки у молодого вспотели, но женщину он держал крепко, за волосы. И нож приставил к ревущему младенцу, хотя не знал, сможет ли нанести удар… сможет ли убить?
Но нож приставил.
– Там никого нет, – как заведенная, повторяла Ольга. – Там никого нет, там никого нет…
– Тихо!
– Там никого нет, там никого не…
– Тихо! – Шнырек дернул женщину за волосы, поднял нож чуть повыше и уколол ее в шею. – Тихо!
На лезвии появилась красная капелька. Кровь и страх в глазах жертвы придали Шнырьку сил. Очень захотелось надавить сильнее, чтобы нож вошел в тело глубже, чтобы лезвие окрасилось красным, на всю длину…
– Господи, не убивайте!
– Тихо! – Шнырек настороженно прислушался. – Седло! Что у тебя?!
– Такой прикол!
Голос напарника был спокоен, даже весел, и Шнырек чуть расслабился.
– А что за грохот был?
– Горшок цветочный упал.
– Сам?
– А ты иди сюда, посмотри на эту хрень! И девку тащи!
Молодой бандит выволок Ольгу в коридор, остановился и удивленно выругался.
– Прикол, да? – рассмеялся Седло.
Прикол не прикол, но в первый момент Шнырьку показалось, что он спит.
По полу полз цветок.
Полз рывками, упирался ветвями, подтаскивал ствол и корни, падал, снова вытягивал вперед ветви, собираясь преодолеть еще пять-десять сантиметров. Иногда он проскальзывал на гладком паркете, и движения вперед не получалось, но цветок не сдавался: поднимался и вновь продолжал путь. Он полз к тихо плачущей Ольге, к кричащему на ее руках Мишке.