Дэниел Грин, сотрудник Федеральной администрации воздушных перевозок, дежурил в конторе Бюро стандартов воздушного транспорта на шоссе Империал Хайвей в километре от лос-анджелесского аэропорта. Окружные БСВТ осуществляли контроль деятельности компаний-перевозчиков, надзирая буквально за всем – от технического обслуживания машин до переподготовки пилотов. Грин приехал на службу раньше обычного, собираясь разгрести завал бумаг на своем столе: его секретарь уволилась неделю назад, а руководитель бюро отказался заменить ее, ссылаясь на распоряжение из Вашингтона, запрещавшее пополнять убыль персонала. Грин взялся за работу, недовольно ворча. Конгресс урезал бюджет ФАВП, требуя делать больше за меньшие деньги и предлагая в ответ на возросший объем работ повышать производительность труда. Однако объем перевозок увеличивался на четыре процента в год, а парк самолетов продолжал устаревать. Даже НКТБ пострадала; для ликвидации последствий авиакатастроф Национальной комиссии по транспортной безопасности выделили всего миллион долларов в год, и…

Зазвонил красный телефон – экстренная линия. Грин взял трубку и услышал голос женщины из диспетчерской:

– Нам только что сообщили об инциденте на борту прибывающего самолета зарубежной компании.

– Ага. – Грин потянулся за блокнотом. Для работников ФАВП слово «инцидент» имело специфический смысл; им обозначались происшествия, которые, по мнению перевозчика, относились к категории легких. «Катастрофой» назывались события, повлекшие за собой человеческие жертвы либо серьезные повреждения конструкции самолета; но если речь шла об «инциденте», заранее ничего нельзя было сказать наверняка. – Слушаю вас.

– Рейс «Транс-Пасифик» номер 545, следующий из Гонконга в Денвер. Пилот запросил срочную посадку в Лос-Анджелесе. Утверждает, будто бы во время полета они попали в турбулентный поток.

– Машина способна держаться в воздухе?

– По его словам, да, – ответила Джейн, – На борту пострадавшие, пилот потребовал сорок машин «Скорой помощи».

– Сорок?

– Еще у них два места холодного груза.

– Замечательно. – Грин поднялся из-за стола. – Когда они прибывают?

– Через восемнадцать минут.

– Восемнадцать… черт побери, почему не сообщили раньше?

– Мы сами только что узнали об этом и сразу позвонили вам. Я оповестила службу экстренной медицинской помощи и подняла по тревоге пожарных.

– Пожарных? Но ведь самолет в порядке?

– Кто знает? – отозвалась Джейн. – От пилота мало толку. Такое чувство, что он находится в состоянии шока. Через семь минут мы передаем управление башне.

– Ясно, – произнес Грин. – Немедленно выезжаю.

Он схватил нагрудный знак и сотовый телефон и шагнул к двери. Проходя мимо Карен, девушки в приемной, он спросил:

– Кто из наших в международном терминале?

– Кевин.

– Позвони ему и скажи, что через пятнадцать минут там приземлится рейс «Транс-Пасифик» номер пятьсот сорок пять из Гонконга, Кевин должен встретить его у ворот «рукава» и не дать экипажу покинуть самолет.

– Ясно, – ответила Карен и потянулась к трубке телефона.

Автомобиль Грина промчался по бульвару Сепульведа по направлению к аэропорту. Там, где дорога проходила под посадочной полосой, он поднял глаза и увидел подруливающий к «рукаву» огромный аэробус «Транс-Пасифик», который было легко узнать по ярко-желтому хвосту. Гонконгская компания «Транс-Пасифик» осуществляла чартерные перевозки. Из всех неприятностей, которые доставляли ФАВП зарубежные авиакомпании, львиная доля приходилась на чартеры. Многие располагали весьма скромным бюджетом, и их машины не удовлетворяли строгим требованиям безопасности, обязательным для самолетов, выполняющих регулярные рейсы. Однако «Транс-Пасифик» пользовалась безупречной репутацией.

Что ж, по крайней мере, птичка уже на земле, подумал Грин. И, судя по внешнему виду, остов самолета не претерпел каких-либо разрушений. Это был широкофюзеляжный лайнер N-22, построенный компанией «Нортон Эйркрафт» в Бербэнке. Самолеты этой модели эксплуатировались уже пять лет и отлично зарекомендовали себя – как с точки зрения соблюдения графиков перевозок, так и безопасности.

Грин пришпорил мотор, автомобиль нырнул в туннель и промчался под брюхом громадного самолета.

Грин торопливо пересек зал международного терминала, Выглянув в окно, он увидел самолет «Транс-Пасифик», прилепившийся к «рукаву», и шеренгу машин «Скорой помощи», которые выстроились под ним на бетонном поле. Несколько машин уже мчались прочь, завывая сиренами.

У ворот «рукава» Грин предъявил нагрудный знак и зашагал вниз по пандусу. Из самолета выходили пассажиры, бледные и испуганные. Некоторые хромали, их одежда была порвана и покрыта кровавыми пятнами. У стен коридора толпились санитары, склоняясь над ранеными.

По мере того как Грин приближался к самолету, омерзительный запах рвоты становился все сильнее. Перепуганная стюардесса оттолкнула его от входного люка, тараторя что-то по-китайски. Грин сунул ей под нос свой нагрудный знак и рявкнул:

– ФАВП! Я здесь по делу! Я – сотрудник Федеральной администрации!

Стюардесса отпрянула. Грин протиснулся мимо женщины, прижимавшей к груди ребенка, и вошел в самолет.

Он окинул взглядом салон и замер на месте.

– О, господи, – негромко произнес он. – В какую передрягу угодил этот самолет?