Более того, случись этому важному джентльмену приехать в иное время, наверное, все думы девушки только и были бы обращены к его персоне. Однако теперь у Мэри появились собственные мотивы избегать полковника. Тот самый молодой человек, что страдал от ужасной зубной боли — Харрисон, — неожиданно отыскал ее. Сбивчиво и путано, однако решительно и со страстью, он заверил Мэри, что в самое ближайшее время намерен отправиться на ферму отца, выяснить дальнейшие перспективы, а затем вернуться и… на этом его выводы иссякли, но цель не оставляла ни малейших сомнений.

Да, конечно, он прекрасно понимает, что он — всего лишь обычный сын фермера, а она — знаменитая Красавица, слухи о которой ходят по всей стране. Она столь чудесна, что ни один мужчина, даже из тех, кто обитает во временных жилищах на холмах, не посмел бы сказать ни единого плохого слова о ней. Но ему никто, кроме нее, не нужен, и уж коль скоро ей надо подумать, то он согласен ждать столько, сколько ей захочется.

Это совершенно искреннее, открытое заявление неожиданно нашло отклик в ее душе. Он был симпатичным и честным малым. Теперь, когда опухоль на его лице спала, Мэри разглядела в нем серьезную уравновешенность, и это более всего понравилось ей. Когда он только начал свою речь, девушке захотелось немедленно прервать его и прогнать или же самой поскорее сбежать от него. Однако его решительность вынудила ее выслушать его предложение до конца, и когда он повернулся и направился прочь, Мэри долго смотрела ему вслед, сама удивляясь, что это его предложение, за которым стоял тщательно разработанный план, отнюдь не неприятно ей.

Мэри немедленно отправилась к Китти, в душе надеясь: а вдруг та и в самом деле окажется ведьмой и сможет разрешить задачки, которые ей никак не давали покоя. Но старая женщина, едва почувствовав смятение юной подруги, принялась рассказывать о лесе, животных, ночах, впрочем, как всегда. Затем Мэри пошла к своему бассейну, однако по непонятной ей причине всякое желание понежиться в прохладной воде прошло. Она лишь торопливо вымылась, надеясь, что пройдет совсем немного времени и запутанный клубок проблем, который завязался вокруг нее, сам собой распутается.

На следующий день Хоуп и Джозеф Робинсон отправились ловить озерную форель. Мэри, которой в ту пору как раз довелось оказаться рядом с конюшнями, с любопытством прислушивалась к любимым рассуждениям своего отца, пока они оба со знанием дела перебирали удочки. Ночью пронеслась настоящая буря, но теперь озеро было спокойным.

Она улыбнулась, услышав, как отец завел старую песню: он был бы счастлив служить учителем. Он и ей довольно часто твердил о том же самом. Всегда в жизни родителей наступает такой момент, когда они начинают перекладывать собственные несбывшиеся надежды на плечи своих детей. Конечно, он очень надеялся, что в дальнейшем мистер Фентон посодействует тому, чтобы Мэри стала школьной учительницей. Ну, само собой, преподавать ей придется только по утрам, поскольку в остальное время дня она ему нужна в гостинице.

— Озерная форель — это что-то вроде лосося, — продолжал далее мистер Робинсон, — но выловить ее можно только в пресной воде. И насколько я знаю, только в глубокой воде: она ловится вверх по реке, в Конистоне, а мы ловим ее здесь, но больше всего ее ниже по течению, в Виндермире.

— Это можно изменить, — мимоходом вставил Хоуп. — Почему бы озерной форели из Баттермира не вытеснить с рынка форель из Виндермира?

— Я частенько думал об этом, — заметил мистер Робинсон, — но разве одному человеку под силу справиться, полковник Хоуп? Требуется компаньон для такого дела. У меня все для этого есть. — Мэри видела, как отец протянул руку к гостю, словно бы намереваясь стряхнуть с его одежды пыль: сейчас в ее отце заговорил собственник.

— Она всегда держится в глубокой воде?

— Всегда. Мы думаем, это потому, что там она находит больше пищи. Не так-то легко эту рыбу выследить. Понимаете, никогда не знаешь в точности, в какое время она пойдет на нерест. Ниже по течению, в Виндермире, рыбаки используют специальные сети, похожие на те, какими ловят и всех остальных рыб: щук, окуня, пеструшку, но здесь, у нас, в Баттермире, мы применяем особые снасти, чтобы поймать озерную форель. — Наступила пауза, и Мэри представила себе, как они перебирают снасти для рыбной ловли.

— И насколько большими бывают рыбины?

— Я видал и по десять, и по двенадцать дюймов длиной, почти три четверти фунта весом. Но вы за большими не слишком гоняйтесь: чем больше форель, тем она старше и тем хуже она на тарелке. Восемь дюймов — в самой раз. А, вот он. Вот ваш отвес.

Ясеневая удочка…

— Лучшая. Посмотрите-ка на эти четыре кольца… а на колокольчик? Леса около семидесяти футов в длину, а удилище должно быть вот такого размера… более фунта весом. Ну-ка возьмите в руки. У нас тут шесть боковых лесок, которые выбираются… разные по длине, видите… со спиннингами… это приманка… и все с крючками. Я соорудил эту снасть своими руками из кусочков медных монет.

— Очень остроумно.

— Таким образом, вы идете по глубокой воде, таща за собой эти снасти, пока не зазвенит колокольчик. Если вам повезет, то вы поймаете по рыбине на каждую из боковых лесок.

— Думаю, теперь я все понял, мистер Робинсон.

Мэри едва не рассмеялась вслух над совершенно серьезным тоном Хоупа. Если бы ее отец велел ему тут же взять снасти в руки и закинуть лесу в воду, она бы нисколько не была удивлена.

— Когда-то соленая форель была очень популярна, мне рассказывали, что Генрих Восьмой приказывал подавать ее целыми бочонками, а потом еще были пироги с озерной форелью… некоторые из них весом в три или даже четыре стоуна [30] . Теперь ее все больше готовят в горшках. Мэри тоже умеет. Просто удивительно, сколько за нее платят в это время года.