– Теперь я тетушка Лючия, – радуюсь я.

– Мальчики, – наставляет мама, – идите домой, мы придем через некоторое время.

– Мы с Роберто посидим в комнате ожидания, – говорит ей папа.

Вместе с медсестрой мы идем по тихому коридору к палате Розмари. Впереди – мама, потом миссис Ланселатти, а следом я. Когда мы входим к Розмари, мама берет миссис Ланселатти за руку. Невестка обессилена. Она выглядит совсем крошечной, и то, как она сидит на кровати, откинувшись на подушки, напоминает мне миссис О'Киф из «Кридмор».

Миссис Ланселатти обходит кровать, целует свою дочь, гладит ее по лицу.

– Я так тобой горжусь, – говорит она.

– Было совсем не больно, ма. Я хочу, чтобы вы первые услышали, как мы решили ее назвать. Ее имя Мария Грейс, в честь наших мам, – улыбается Ро.

Мама и миссис Ланселатти не могут сдержать слез.

– Теперь идите. Мне нужно спать.

– Грейс, я сделала жаркое, – говорит мама миссис Ланселатти. – Приглашаю вас всех на ужин.

– Благодарю. Это так любезно с вашей стороны, – говорит миссис Ланселатти. Мамы целуют Розмари и выходят.

– Спи крепко, Ро, – говорю ей я и поворачиваюсь к двери.

– Лю? – хватает она меня за руку.

Я беру ее руку и сажусь рядом на кровать:

– Что такое?

– Я только что сделала самое важное дело в моей жизни. Но так странно… – Розмари смотрит в окно, из которого видно только кирпичную стену соседнего здания. – Мне кажется, что неправильно приписывать эту честь себе.

– Что ты имеешь в виду?

– Знаешь, все произошло так быстро, мне даже не успели сделать обезболивание.

– Не может быть!

– Ничего, я даже рада. Мне хотелось увидеть ее рождение. Мои подруги рассказывали, что они просто засыпали, а проснувшись, уже были матерями. Мне это не нравилось. Я хотела увидеть своими собственными глазами ее появление на свет.

– На что это похоже?

– Она пришла в этот мир с поднятыми вверх ручками, как будто тянется за чем-то. Врач перерезал пуповину и медсестра уже было собралась ее уносить, но я закричала: «Нет! Дайте мне мою дочь!» Наверное, им нужно было сначала осмотреть ее, но, видно, я так напугала своим криком медсестру, что она протянула Марию Грейс мне. И малышка узнала меня! Она прижалась ко мне. Потом медсестра унесла ее вымыть.

– Тебе было страшно?

– Немного, – водит она рукой по простыне и улыбается. – Но потом я почувствовала… почувствовала… облегчение.

Если бы Розмари могла видеть семьи Сартори и Ланселатти, когда они стояли у окна в комнате для новорожденных, она бы поняла, что ее будущее определила совсем не свадьба. Именно день рождения ее ребенка останется у всех в памяти.

– Ты так спокойно обо всем рассказываешь, – восхищаюсь я.

– Я не так себе все представляла. Совсем не так Такое ощущение, что Мария Грейс была парашютисткой, а я – ее парашютом, который помог ей сделать безопасный прыжок. Она появилась на свет, и на этом моя работа закончилось.

– Это только самое начало твоей работы, – смеюсь я.

– Знаю. Но я знаю и то, что она больше не принадлежит мне. Она отдельный человечек.

В палату входит медсестра с моей новорожденной племянницей.

– Пора покормить ее, – говорит она Розмари.

– Я пойду, – говорю я невестке.

Медсестра отдает ребенка Розмари. Мария Грейс кажется еще меньше, чем тогда, когда я видела ее в комнате для новорожденных, ее волосы иссиня-черные и такие густые, будто на ней берет из черного меха.

– Хочешь подержать ее? – предлагает Ро. – Можно, да? – спрашивает она медсестру.

– Если недолго, – отвечает медсестра. Ро откидывается на подушки и шепчет:

– Познакомься со своей тетушкой Лю.

Потом Розмари протягивает мне ребенка. Она такая теплая! Я держу ее бережно, словно это предмет бесценного фарфорового сервиза.

– Рада знакомству с тобой, Мария Грейс. Когда ты подрастешь, мы будем ходить на бродвейские спектакли и делать прически в лучших парикмахерских Мы накупим разных туфелек и сумочек, а ногти покрасим ярко-красным лаком, – шепчу я. – Пусть Бог пошлет тебе долгую счастливую жизнь.

Я целую свою племянницу и отдаю ее Розмари.

Я ощущаю запах кожи ребенка, вижу лицо Розмари и чувствую в своей душе мир и покой. И от всех этих эмоций начинаю плакать. Это такое редкое и прекрасное событие, что я просто не могу сдержать слез. Мне хочется навсегда сохранить этот день в своей памяти, потому что рождение первого ребенка моего самого старшего брата бывает только раз в жизни. Будут и еще дети, думаю я про себя. Еще, еще и еще.

Роберто остается с Розмари в больнице. Когда мама, папа, я и все Ланселатти возвращаемся домой, то не верим собственным глазам. Мои братья, которые ни разу не помогли накрыть на стол и не вымыли ни одной тарелки в жизни, уже сервировали стол лучшим маминым сервизом. Поставили в ряд несколько свечей, а в центре – небольшой букетик розовых гвоздик в хрустальной вазе. Мне кажется, что шутить по этому поводу не стоит, потому что за такое дело они достойны только похвалы. Анджело разлил по бокалам шампанское и теперь раздает их нам.