Дети выскочили во двор с ломтями хлеба в руках, весело показывая их друг другу — у кого больше ломоть. Киз-Бике дала детям и по доброму куску мяса, сказала гостям:

— Ешьте на здоровье! — и ушла, боясь встретиться взглядом с мужем.

— А чем тебя напугал судья? Ты какой-то уже другой, Хала-Бахмуд!
– сказал парторг, садясь за стол рядом с Мусой, который ловко очищал от мяса баранью лопатку. — Ливинд, ты что с ним сделал?

— Я сказал ему, Амри… — Ливинд посмотрел на Хала-Бахмуда: в его глазах был страх, — …что две комнаты в этом доме подлежат конфискации.

Хала-Бахмуд даже вздохнул. Он попытался улыбнуться шутке.

— А в чью пользу? — засмеялся Амри, с удовольствием уплетая горячее мясо.

— Конечно, в мою. А где Киз-Бике? — вдруг обернулся Ливинд. — Нет, так не пойдет! Я хочу, чтоб она сидела с этой стороны со мной рядом.

Хала-Бахмуд уставился на него:

— Зачем это? Пусть занимается своим делом! — Он выпил залпом рюмку. — Почему, позвольте знать, — проговорил он сквозь зубы, — моя жена должна сидеть рядом с тобой?

— Потому что я ее уважаю. — Ливинд все подбрасывал хвороста в огонь. — Киз-Бике! Иди сюда!

— Она не пойдет сюда! — Хала-Бахмуд встал и, подскочив к Ливинду, взял его за ворот.

— Эй, эй, Хала-Бахмуд! Ты на кого руку поднял? — вскочил и Амри. — Это же твой брат!

— Какой брат? Не было у меня никакого брата! А среди таких наглецов тем более! Я не потерплю, чтоб в моем доме…

— Сядь, брат мой! — схватил его за плечи Ливинд. — И позови Киз-Бике. На вот, читай письмо нашего отца.

— Какого еще отца?..

Хала-Бахмуд взял письмо и недоверчиво оглядел всех — не разыгрывают ли его эти люди?..

— Читай, читай, медведь. Выпьем, друзья! Выпьем, Киз-Бике! За жену моего брата! — крикнул Ливинд ошеломленной Киз-Бике, застывшей в дверях. — Ну что, медведь, имею я право распоряжаться в твоем доме или нет?

— Неужели это правда? — проговорил, опуская руку с письмом, Хала-Бахмуд.

— Отец наш не мог лгать.

— Да что там отец! — крикнул Амри. — Вы друг на друга посмотрите. Всякий скажет, что братья: так похожи! Выпьем за то, что брат нашел брата!..

Хала-Бахмуд все не мог прийти в себя. Потом обнял брата. И они уже толкали кулаками друг друга: «Ва, ха-ха-ха! Ва, ха-ха-ха!»

— Уж чего-чего, но чтобы судья оказался моим братом — никак не ожидал, — все повторял Хала-Бахмуд.

А больше всех радовалась Киз-Бике. Когда же гости ушли, она призналась во всем мужу и попросила прощения. Хала-Бахмуд привлек ее к себе, погладил по голове:

— Ничего, жена моя, ты обратилась не к чужому человеку! К моему брату!..

Прометеевы скалы — да, так называются скалы в знаменитом сулакском каньоне — Цахибсила шурми. Прометеевы скалы — это память о том, кто первый бросил вызов богам, принял от них вечные муки, но подарил людям огонь.

Сулакский каньон. Прометеевы скалы. Сегодня это звучит более чем символично. Сегодня это название связано со строящимся на бурном Сулаке могучим каскадом гидроэлектростанций. В Прометеевых скалах советский человек зажигает и утверждает силу доброго огня, подаренного людям.

Сулакский каньон. Во все времена поражал он человеческое воображение своей суровостью. Край этот назывался не иначе как краем обреченности, а тех, чьи сакли ютились здесь, называли безумцами, бросившими вызов слепой судьбе. Но благодарение солнцу, как говорят горцы, что оно освещает все стороны земли. Время скачет, не зная устали и сна, сменяя черную бурку ночи на белый бешмет дня.

Гордый свободный человек решил подчинить себе бурный Сулак и зажечь огонь в саклях горцев. Главным звеном строящегося каскада станет Чиркейская гидроэлектростанция со своей уникальной арочной плотиной. Четыре турбины этой станции будут давать снег в миллион киловатт. Построена Чирюртовская ГЭС, завершается Чиркейская, сооружается Миатлинская…

А на реке Аварской Койсу — одном из рукавов Сулака — вблизи аула Унцукуль, будет построена Ирганайская ГЭС. Повезло, можно сказать, этому аулу, но и сам аул не простой. Живут здесь народные умельцы, мастера-деревообделочники, чье самобытное искусство вызывает восхищение. Кто не знает инкрустированные тонким мельхиоровым узором трости, кулоны, трубки!..

Как не вспомнить здесь о чернильном приборе, которым пользовался в последние годы жизни Ленин, Этот подарок дагестанской бедноты вождю — и поныне на письменном столе в кабинете Владимира Ильича в Кремле.