Ф-фис-с-с-ж-ж!!! – Стилет мелькнул с такой быстротой, что Гром успел уклониться лишь в четверть последнего мгновения. Невероятная мощь броска вогнала стилет в бронированное стекло почти на вершок, так что вынуть его оттуда было уже не в силах человеческих. Впрочем, ни Гром, ни его противник, даже не попытались этого сделать, а в руке у Белого Шума, как по волшебству, оказался еще один точно такой же стилет, тонкий и сверхпрочный, равно способный разрушать слабую плоть и тугую броню.

Гром собрался, было к атаке, но вместо этого упал вдруг на колено, потом на четвереньки. Белый Шум метнулся назад и влево, но старик не преследовал его, лишь вскочил на ноги и выставил вперед руки с когтями… Что-то не то… Белый шум пошел по кругу, аккуратно, по незаметной спирали, настороженный до предела, готовый нападать и защищаться… Нет, это падение не было финтом, либо ложной атакой со стороны старика… Оп! Опять свалился. Человек не может так натурально играть судороги на лице… Шум снова метнул стилет и снова старик избежал удара, перекатился по полу… Белый Шум прыгнул, отбросив ненужную осторожность – он понял, что нет здесь ловушки для него – хлестнул крест накрест ударом эспадрона… Со звоном взлетели по сторонам два перерубленных когтя, но этот чертов Гром сумел-таки отбить удар и откатился, по-прежнему невредимый.

Муть застилала глаза, сердце скрежетало в груди, а мозг просил смерти, но Гром был опытен и упрям… Только два человека во всем подземелье понимали, что происходит: где-то далеко, за тысячи километров отсюда, кто-то из сатанистов держит в руках куклу, изображающую Грома, с заправленной внутрь частицей его естества, волосами, слюной, хотя бы даже кусочком ногтя… И колет ее специальной иглой… Ар Бобар подал туда сигнал с выгодной ему информацией и теперь пожинал плоды… Но почему старик до сих пор жив???

Это была неодолимая смерть, однако Гром, похоже, умел сопротивляться даже такому чуду. «Выжить! Выжить!» - вопила в голове единственная мысль и повинуясь ей, старик держался, на одном лишь упрямстве и с помощью невероятных своих рефлексов, отклоняя от себя другую, близкую, «оружейную» смерть… Но даже и ему не найти было мгновения, чтобы обнажить спасительный меч: очень уж быстро и умело наседал в атаке Белый Шум.

О… Боль и ужас внезапно оборвались, прекратились, и Гром нанес удар, снизу вверх, пропоров уцелевшими когтями живот, грудь и горло Белого Шума, уже поверившего было в свою победу…

Мана… мана в подземелье стала другой… Старик втянул воздух трепещущими ноздрями, обнял его раскаленными легкими… Все понятно… Разлеживаться некогда…

Гром вскочил. Отбросить перчатки было делом одного мгновения… Ничто его больше не занимало: ни коварный Ар Бобар, ни козни сатанистов, едва-едва не прикончивших его только что, ни гонорар, ни чужие потроха под ногами…

Гром выхватил из под рубашки черный цилиндр, щелк – и вот уже в руках его меч со странным темным клинком… Одним круговым движением Гром прорубил арку в толстенном, в руку толщиной, бронированном стекле ограды и, ни на что больше не обращая внимания, помчался по крутым ступенькам на верх амфитеатра, к южному входу: там – чисто, он это чуял.

Со стороны северного входа ворвался в подземелье то ли вой, то ли свист, огромная стальная дверь-плита покрылась инеем и лопнула, посыпалась внутрь бесформенными кусками.

– Оллы!!! Измена!!!

Оллы были стремительны и неудержимы. Очень похожие на людей, а все-таки не люди, неумолимые и беспощадные, могущественные и...

– Всем не двигаться! Любое движение карается смертью. Не двигаться! Пять смирных будут прощены!

В ответ полыхнула волна крутого, без малого - артиллерийского огня.

Четыре десятка тяжело вооруженных оллов стоили целой армии землян в лучшие годы земной истории, казалось абсолютно бессмысленной любая попытка противостоять столь сокрушительной мощи, но и в подземелье собрались люди не сказать, чтобы самые смирные в покоренном оллами мире. Всем им, включая неразумную спутницу Жеки Чумы, терять в этой пиковой ситуации нечего, в пятерку смирных попасть никто не надеялся, а вооружены они были поголовно и совсем неплохо по земным меркам.

Гром запросто вырубил своим удивительным мечом дверь южного входа (оллы прошляпили, как обычно, это земляне коварны, а оллы – просто сильны), и обернулся.

Несколько секунд он щурился на всполохи разноцветного огня в огромном зале: похоже, киборги вырвались из своего загона и веселятся наравне со всеми… потом примерился и рубанул одну из каменных колонн: куда-то в зал, на чьи-то головы, посыпались глыбы потревоженного свода…

– Это вам на память от Грома.

Старик повернулся, было уходить, но замер вдруг, задумался коротко. И захохотал.

– А зачем вам память от Грома? А ЗАЧЕМ ВАМ ВООБЩЕ ПАМЯТЬ О ГРОМЕ?

Старик потянулся левой свободной рукой и вытащил из-под рубахи второй такой же цилиндр-рукоятку. Щелчок – и в левой руке тоже меч, почти брат-близнец правому.

Энергетическая завеса от оллов, сатанистов, случайных и прицельных выстрелов действовала, ничто не мешало Грому двигаться и смеяться. Он подошел к краю амфитеатра, полюбовался сверху на людской и олловский котел, кипящий огнем и смертью, смеясь, раскинул руки с мечами и спрыгнул вниз. И вышел через противоположный северный вход. Один. Живых за ним не осталось.

Но, как оказалось впоследствии, память о Громе Небесном все-таки не умерла.

* * *

Прошло множество лет…