Алджернон. Дорогая тетя Огаста, я хотел лишь сказать, что его разоблачили. Врачи разоблачили его в том, что он водит их за нос, продолжая жить с такими неизлечимыми болезнями. Вот он и умер.

Леди Брэкнелл. Он, надо полагать, очень верил своим врачам и всецело полагался на их мнение. Во всяком случае, я рада слышать, что он наконец-то выбрал четкую линию поведения и действовал в соответствии с рекомендациями медиков. А теперь, когда мы окончательно избавились от этого мистера Банбери, позволено ли мне будет спросить, мистер Уординг, кто эта молодая особа, чью руку совершенно неподобающим, на мой взгляд, образом держит в настоящий момент мой племянник Алджернон?

Джек. Эта леди — мисс Сесили Кардью, чьим опекуном я являюсь.

Леди Брэкнелл холодно кивает Сесили.

Алджернон. Я помолвлен с Сесили, тетя Огаста.

Леди Брэкнелл. Что, что?

Сесили. Мы с мистером Монкриффом помолвлены, леди Брэкнелл.

Леди Брэкнелл (содрогнувшись, идет к дивану и садится). Не знаю, может быть, воздух в этой части Хартфордшира действует на людей каким-то возбуждающим образом, но только число помолвок, о которых здесь узнаешь, явно превышает средний статистический уровень. Я полагаю, с моей стороны будет уместно задать несколько предварительных вопросов. Скажите, мистер Уординг, происхождение мисс Кардью тоже имеет отношение к одному из лондонских вокзалов? Мне просто нужно знать факты. До вчерашнего дня я даже не подозревала, что могут существовать семьи или отдельные лица, которые ведут начало от железнодорожных конечных пунктов вроде станции Виктория.

Джек явно взбешен, но берет себя в руки.

Джек (говорит холодно, четко выговаривая слова). Мисс Кардью — внучка покойного мистера Томаса Кардью, проживавшего по адресу: дом 149 на Белгрейв-сквер, юго-западный Лондон; другие адреса: поместье Джервейс-парк, Доркинг, Суррей, и поместье Спорран, Файфшир, Шотландия.

Леди Брэкнелл. Звучит более или менее удовлетворительно. Сразу три адреса вызывают доверие, даже если речь идет о торговцах. Но где гарантия, что адреса не вымышленные?

Джек. У меня сохранились выпуски «Придворного альманаха» за те годы. Они в вашем распоряжении, леди Брэкнелл.

Леди Брэкнелл (мрачно). Мне попадались в высшей мере странные опечатки в этом издании.

Джек. Дела мисс Кардью ведет фирма поверенных «Маркби, Маркби и Маркби», Линкольнз-Инн-Филдз, 149-а, Лондон, Уэст-Энд, центр. Не сомневаюсь, они будут рады предоставить вам любую интересующую вас информацию. Принимают они с десяти до четырех.

Леди Брэкнелл. «Маркби, Маркби и Маркби»? Да, фирма с весьма высокой репутацией. Мне даже говорили, что какого-то из мистеров Маркби видели на двух-трех званых обедах. Ну что ж, пока что я удовлетворена вашими ответами.

Джек (крайне раздраженно). Как это любезно с вашей стороны, леди Брэкнелл! Могу также добавить — и надеюсь, вы будете рады это услышать, — что я располагаю всеми необходимыми документами, подтверждающими различные обстоятельства и факты из жизни мисс Кардью — рождение, крещение, коклюш, прививки, конфирмацию и корь, причем как в немецкой, так и в английской ее разновидностях.

Леди Брэкнелл. О, я вижу, в ее жизни была масса волнующих событий — может быть, даже слишком волнующих для такой юной особы. Я лично не одобряю преждевременной опытности у молоденьких девушек. (Встает, смотрит на часы.) Гвендолен, приближается время нашего отъезда. Нам нельзя терять ни минуты… Да, мистер Уординг, еще один вопрос, чисто для проформы: обладает ли мисс Кардью хоть каким-нибудь состоянием?

Джек. Ее состояние — около ста тридцати тысяч фунтов в государственных ценных бумагах… Ну что ж, леди Брэкнелл, прощайте. Был рад побеседовать с вами.

Леди Брэкнелл (снова усаживается). Минутку, мистер Уординг, минутку. Вы говорите, сто тридцать тысяч?! И в государственных ценных бумагах?!.. Вы знаете, вот я смотрю на мисс Кардью и все более прихожу к выводу, что она в высшей степени привлекательная молодая леди. Немногие девушки в наше время могут похвастаться такими необходимыми в жизни качествами, которыми она обладает, — качествами, которые с течением времени не утрачиваются, а лишь развиваются и совершенствуются. И это тем более вызывает восхищение, что мы живем, как это ни прискорбно, в век поверхностных достоинств и чувств. (Обращаясь к Сесили.) Подойдите ко мне, милочка. (Сесили подходит к ней ближе.) Бедное дитя, платье у вас совсем простенькое, а волосы, пожалуй, остались точно такими, какими их создала природа. Ничего, мы все это скоро поправим. Опытные французские камеристки добиваются просто поразительных результатов, причем за самое короткое время. Помню, я порекомендовала одну такую особу моей приятельнице, леди Лансинг, и через три месяца ее перестал узнавать собственный муж.

Джек. А через шесть месяцев ее вообще никто не узнавал.

Леди Брэкнелл (пронзает Джека уничтожающим взглядом, затем с отработанной за многие годы улыбкой обращается к Сесили). Пожалуйста, повернитесь, дорогое дитя. (Сесили поворачивается на триста шестьдесят градусов.) Нет, нет, я хочу видеть вас сбоку. (Сесили становится боком.) Что ж, мои лучшие ожидания оправдались. Ваш профиль меня обнадеживает. С таким профилем можно достигнуть большого успеха в обществе. У нашего века два достойных сожаления недостатка — отсутствие принципов и отсутствие подбородка. Кстати, держите подбородок чуть выше, дорогая. Стиль главным образом зависит от того, как держать подбородок. Теперь его держат очень высоко. Алджернон!