Марина только вздохнула. Ветка внимательно изучала ее лицо, пытаясь угадать, о чем именно сейчас думает подруга. Свою привязанность к Хохлу Коваль никогда не демонстрировала открыто, скорее – наоборот, старалась скрыть ее. А Женька… Виола не уставала поражаться тому, как человек с таким прошлым и таким характером может вести себя, как ручная болонка, исполнять все прихоти и капризы женщины, терпеть ее невыносимый характер и странные привычки.

Ветка любила подругу, но не могла не признать, что более тяжелого человека не встречала. А Женька, не признававший никакого давления на себя, безропотно подчинялся ей.

– Мариш… честно скажи – ты его любишь?

– Ты такая же, как он, – устало проговорила Марина, обнимая подругу и прижимая к себе. – Зачем вам словесное выражение чувств, а? Разве слова и звуки важнее поступков? Мне кажется, что лучше делать, чем говорить. Вот Егор – он говорил, да, но в очень редких случаях, когда не мог удержать эмоций. И от меня не требовал слов, а я все равно говорила их, потому что мне хотелось, понимаешь?

– Ты зря постоянно сравниваешь Женьку с Егором, вот что. Малыш был уникальный мужик, – грустно проговорила Ветка, осторожно целуя Марину в шею.

– Ветка, может, на кладбище съездим? – внезапно спросила Коваль, оживляясь. – Пожалуйста, Ветуля! Я боюсь ехать одна, а хочу ужасно, я у Егора не была три года…

– Ты не плачь только, – попросила Ветка, садясь. – Разумеется, съездим. Нам ведь еще и в город надо – вещи твои заберем, нечего тебе в гостинице делать. Все, давай вставать.

Кое-как приняв душ, Марина спустилась вниз, в кухню, где уже сидела за столом Виола, а рядом с ней – чуть опухший после вчерашнего Гришка с мокрыми волосами.

– Ну, ты не лучше! – прокомментировал он Маринин вид, и она рассмеялась:

– Угадал, что хочу сказать?

– Да что гадать-то – у тебя на лице все написано. Пивка не хочешь?

– Не опохмеляюсь я, неужели не помнишь? – Марина села и потянула к себе чашку и джезву с кофе. – И тебе не советую.

– Побереги советы свои, а? – сморщился Бес, откупоривая бутылку «Миллера». – Я вот тут ночью подумал… – Янтарная жидкость текла в стакан, над ней шапкой поднималась белая пена, и Коваль почти почувствовала, как наслаждается этим зрелищем Гришка, предвкушая скорейшее облегчение состояния. – Так вот, подумал я и вот что предлагаю. – Он жадно выпил пиво, утер рот ладонью, крякнул довольно и продолжил: – У меня есть кентуха в столице… видишь? – Он протянул Марине правую руку, на которой между большим и указательным пальцами были выколоты две буквы «БР», сплетенные между собой. – Это половина слова «Брат», а у моего Борьки – вторая половина – «АТ». Если мы с ним пожимаем руки, то слово складывается, поняла?

– Ну, знаю. И дальше?

– А дальше – Боря крупный авторитет, с которым считаются все. И связи у него есть на самом верху, в том числе и в мусорском главке. Понимаешь?

– Нет.

– А-а! – простонал Бес, хватаясь за голову. – Лучше бы ты опохмелилась, ей-богу! Может, соображала бы быстрее! Я к тому говорю тебе про Борю, что он может помочь. Смотри – Боря помогает нам найти в моргах подходящий по габариту труп.

– Чей? – глуповато уточнила Коваль, вызвав новый приступ гнева:

– …Твою мать! Заткнись тогда, если не врубаешься! Сейчас расскажу, потом будешь свои идиотские вопросы задавать! Труп нам нужен примерно таких габаритов, как Хохол твой, сечешь? На этот труп умелец один нанесет татуировки хохловские, чтоб никто не докопался. Морду в кашу ему замесят – мол, погиб в драке. И пока шум-гам, Хохла из лазарета по тихой грусти Борины люди выведут. И забирай ты своего полосатика, и вали с ним, куда захочешь. Живи долго и счастливо. Один момент – показать картинки в оригинале умельцу мы вряд ли сможем, хотя попробуем что-нибудь замутить. Ты по памяти нарисуй, где что.

– Обалдел? Я тебе не Репин! – возмутилась Марина. – Сказать, где что, я еще могу, но рисовать – увольте!

– Хорошо. – Бес изобразил на лице вселенское смирение. – Вечерком сядешь с Володькой, расскажешь ему, он зарисует, как сможет, потом в тюрьме пацаны уточнят. Ты ведь у нас останешься? – полуутвердительно сказал он, и Марина кивнула, улыбнувшись:

– Если не выгонишь.

– А-а! – махнул рукой Гришка. – Хватит боталом чесать! Как я тебя могу выгнать? Живи, сколько надо. На сегодня какие планы?

– На кладбище поеду, – тихо сказала Коваль, опустив глаза.

Бес помолчал, обдумывая ее слова. Идея ему не понравилась – выходной день, как будет выглядеть появление на могиле Малыша посторонней женщины? А если она там, не дай бог, расплачется и устроит истерику? Все же баба, как ни крути, и кем бы ни была, так и останется слабой и чувствительной. Хотя это – вряд ли о Наковальне… Но кто предскажет?

На его запястье мягко легла теплая рука жены. Виола всегда чувствовала, когда нужно вмешаться и помочь, а когда промолчать. Ценное качество для женщины.