Впрочем, воля к жизни берет верх. Он одевается в зависимости от времени года и выходит во внешнюю среду обитания. По дороге он обязательно встретит кого-нибудь из однокашников, например, капитана милиции Юрия Эдмундовича Горохова, по старой журналистской привычке попытается узнать у него что-нибудь новенькое, пригодное для публикации в газете, а Горохов, по старой милицейской привычке, информацией делиться не станет. И так почти каждый день…

Местные жители утверждают, что их славному городу не везло первые лет 150-200. Основатели нарекли его, точнее, ее, поскольку это была казачья станица переселенцев с Дона, красивым именем с намеком на большую перспективу - Мать Юга. Однако то ли у первых поколений мать-юганцев не хватило сметки, то ли где-то там наверху карта не так легла, но большим городом их станица так и не стала. Разве что сменила название сперва на «Матьюга» - с ударением на последний слог - а потом уже, в эпоху пара и электричества какой-то губернский чиновник, сжалившись, добавил к этой полскабрезности спасательный суффикс «-нск». Зато убрал мягкий знак. А зачем он там?

Довольно долго Матюганск пребывал в статусе глубокой провинциальной дыры - сперва уездного, а затем районного масштаба. Дошло до того, что выражение «сослать в Матюганск» в здешних южнорусских краях стало приличным синонимом известного неприличного пожелания. Потому и ссылали. Уже без шуток - в порядке административного надзора.

Счастье подвалило, когда его никто из нормальных людей не ждал - в самый разгар Великой Отечественной войны. Немцы не дошли до Матюганска всего-то каких-то 50 верст. Взяли сходу областной центр Старозадвинск, разрушили его до основанья, а затем… затем ничего не получилось. Проторчали цельный год в развалинах, костеря себя отборными немецкими ругательствами, на кой такой доннерветтер им самим взбрело в голову оставить себя же без крыши над головой.

Но суть не в Старозадвинске, который, между прочим, так никогда больше и не отстроили, а в Матюганске. Дело в том, что за весь этот год Великого Противостояния двух держав на данном участке Южного фронта на райцентр не упала ни одна бомба! Неприятельские самолеты словно упорно не замечали хоть и не очень, но все же укрепленный центр советской обороны. Между ветеранами ходила легенда, что в довоенный Матюганск соответствующими органами была сослана году этак в 1935-м любовница самого рейхсмаршала авиации Германа Геринга. Барышня, в общем-то, была ни в чем не виновата, поскольку роман у них случился еще когда Геринг был никакой не рейхсмаршал и даже не соратник Гитлера, а всего-навсего красный товарищ Генрих, присланный пролетариатом Германии в Советский Союз осваивать здесь летное мастерство для будущих боев мировой революции. Научили на свою голову!

Было ли это на самом деле или не было, к развитию событий нашей повести опять же не имеет ни малейшего отношения. Главное - что в результате такого удивительного феномена Матюганск остался целым и невредимым, поэтому в конце 1943-го года тут временно разместили все вернувшиеся из эвакуации областные учреждения - от Заготзерна до обкома партии и НКВД. А поскольку в России нет ничего более постоянного, нежели временное, то очень даже скоро безо всяких усилий со своей стороны матюганцы стали жителями областного центра, оставаясь, впрочем, в глубине души такими же беспробудными уездными провинциалами, как и их предки. Правда, с легким польским акцентом, занесенным сюда ссыльно-переселенцами еще в 20-х годах прошлого века. Сами поляки - кто ассимилировался, кто после войны уехал, а вот мода давать своим детям звучные европейские, а то и откровенно польские имена, осталась. С одной стороны - красиво, с другой -удобно. Скажем, ежели кто-то в разговоре упоминал Малгожату, то матюганцы без особых уточнений знали, что речь идет исключительно о красивой барышне на выданье, работающей в валютной обменке на местном ж-д. вокзале.

Было бы ошибочным утверждать, что Матюганск - этакий замшелый консервативный островок, перманентно пребывающий в стороне от Большой жизни. Отнюдь! Город и его обитатели вписывались во все круговерти российской истории как то: гражданская война, поголовная коллективизация, уже упомянутая Великая Отечественная война, эпидемия холеры, ящура или обвал рубля в 1998-м году. К счастью, кукурузная эпопея 60-х зацепила матюганцев вскользь, равно как и кооперативное движение с последующим переделом собственности. Делить-то, по сути, было особенно нечего.

Не всем, но кой-кому, в том числе и нашему главному герою, вышли боком некоторые новомодные веяния, в частности плюрализм мнений и свобода слова. Это из-за них в городе образовались две, по сути, одинаковые газеты: «Матюганские новости» и «Матюганские известия», выпочковавшись из в-бозе-почившей «Матюганской правды». А поскольку новостей, известий, а главное - читателей в городе не прибавилось, то жилось пишущей братии, честно скажем, скудноватенько. Что в свою очередь служило постоянной темой для нытья вышеупомянутых Супруги и Тещи.

Существуют в одном экземпляре: Тошман Вениамин Елисеевич - член Совета Федерации от Матюганского округа, земляк и благодетель. В припадке откровения любил шутить, что первыми матюганцами были не беглые донские казаки, а его предки по отцовской линии, о которых еще Нестор-летописец упоминал (об этом - позже).

Худо-бедно, но о своих избирателях сенатор пекся (в отличие от предшественников, оставивших после себя не то чтобы плохие, а откровенно гнусные воспоминания). Правда, сам народный избранник личным присутствием электорат не баловал - отвлекали важные дела в Столице. Однако его полномочный представитель из Матюганска, можно сказать, не вылезал, принимая жалобы от жаждущих и страждущих и посильно внедряя в жизнь идеи сенатора по улучшению той же жизни.