Шрифт:
Теща не удержалась, приоткрыла дверь, высунула голову и поинтересовалась:
– Как это?
– А вот так это. Она где у нас прописана: город Новозадвинск, переулок Третьего Интернационала 7, квартира 11?
– Ну и что? Квартира моя уже на нее переписана - по дарственной, терять ее, что ли?
– А то, что я уже который год участковому выставляю, чтобы он этого нарушения паспортного режима не замечал. Мне даже капать на вас не понадобится. Не дам на лапу в следующий раз - и гуд бай, Матюганск, привет из Новозадвинска!
Теща Кошкодамова поразмышляла маленько, как ей прореагировать: голос возвысить, в обморок брякнуться или смолчать до поры до времени? И решила: смолчать! Потому как расстреливать все снаряды в самом начале антитеррористической операции под условным названием «обломаем рога зятю» было бы тактической ошибкой. А неудачная имитация потери сознания в прошлый приезд обернулась вывихнутой лодыжкой и гигантской шишкой на затылке. И только. Поэтому весь день она обдумывала тактику последующих действий, но так ничего и не придумала, а потому утром следующего дня на кухню не вышла: сделала вид, что проспала.
Чудеса в решете продолжаются
Федорин трясся в автобусе на работу, тщетно пытаясь выкарабкаться из состояния, хорошо знакомого каждому, кто хоть когда-нибудь служил в армии: поднять - подняли, а разбудить забыли. В голову лезли мысли - одна унылее другой. Впрочем, если бы в черепушку постучала хоть одна веселая мысль, остальные объединились бы и изгнали ее с позором: не лезь в чужую компанию!
«На работе дел - выше крыши… а помощи ни от кого не дождешься… как некстати Надька ногу сломала… да и Тонька - не работник, нагружать женщину, перенесшую сердечный приступ совесть не позволит…»
Тоньку и Надьку - так сказать, подчиненных нашего Федорина, сидевших с ним в одной комнате и бывших у него на подхвате - можно было бы назвать работницами вполне добросовестными. Можно… если бы Надька перестала воспитывать Тоньку, а Тонька - разыгрывать Надьку. Причем розыгрыши изобретались оригинальные и не повторялись. Дошло до того, что Надька не верила ничему, не то что сказанному Тонькой, а даже услышанному по телефону. И если бы ей, Надежде позвонил сам Борис Николаевич, царство ему небесное, он услышал бы что-нибудь вроде:
– Тонь, с каких это пор ты стала у Максима Галкина хлеб отнимать? Ой, извините, Алла Борисовна, это я вас с подругой перепутала!
…Доехав до своей остановки, Федорин вытряхнул унылые мысли из головы и мелкой рысцой потрусил на работу - в редакцию «Матюганских известий».
Когда-то весь этот трехэтажный довоенной постройки дом принадлежал ордена «Знак Почета» газете «Матюганская правда», органу обкома КПСС и областного совета депутатов трудящихся. Но в нынешние трудные времена пришлось не только поменять старый бренд, но и поделиться законной жилплощадью с отщепенцами из «Матюганских новостей». А вдобавок еще ужаться и пустить на свои метры арендаторов: местную ФМ-радиостанцию, химчистку и турагенство. Хорошо хоть буфет удалось сохранить.
В редакционной комнате Федорина еще никого не было. Да и не удивительно - раз обе дамы больны. Федорин свалил на свой стол все папки с материалами и уже приготовился нырнуть в мутное море информации, как вдруг в коридоре послышался перестук каблучков и в комнату вошла - нет, не вошла, а внесла себя Надька. На обеих целехоньких ногах.
– Федорин, привет!
– Э-э-э… привет… как твоя нога?
– Которая из двух?
До Федорина наконец-то дошло, что перелом, даже закрытый, за сутки не срастается. Значит - ногу Надька не ломала. Да и с чего он взял, что она… тьху! Опять чертовщина, как с приездом Тещи. Утром в автобусе, будто кто-то на ухо сказал: у Тоньки сердечный приступ, а Надька ногу сломала. Интересно, чьи это шуточки? Не Тонькины же? Кстати, а как она-то себя чувствует?
– Тонька? А что ей сделается!
– хмыкнула Надька.
– Вон в окно посмотри: чешет от остановки на третьей скорости. И улыбается на ходу. Не иначе как опять какую-то пакость удумала.
Удумала или не удумала, но вошла Антонина в комнату с выражением ангелочка, поющего в райском хоре. Поздоровалась со всеми, забрала у Федорина часть папок и с невинным видом принялась их перелопачивать.
– Надечка, а ты видела в вестибюле объявление?
– бросила она как бы невзначай.
– У «туристов» наших путевки есть недорогие, потому как горящие. Я бы взяла к отпуску, но с финансами туго. Не одолжишь?
– Сколько?
– спросила Надька, еще не чувствуя подвоха.
– Долларов двести. Ты же знаешь, я долг всегда вовремя отдаю.
– Ну, это можно. А куда путевки?
– Да турбаза где-то в Болгарии. На две недели. Главное - возле моря. Правда, питание не очень, всего два раза в день, но я и так худеть собиралась.
– Так это с дорогой двести долларов или билеты отдельно?
– С дорогой, Надечка, с дорогой! Чего же я зацепилась! Так если ты меня выручишь, то я побежала, скажу, чтобы мне путевку забили, а то ведь расхватают!