Он ждал пока не начал появляться розовый сосок, а затем нетерпеливо убрал лифчик сам, бросая его в стоящий рядом мусорный мешок, где лежала остальная часть ее одежды.

Его рука потянулась, чтобы с жадностью коснуться ее. И ему пришлось заставить себя использовать только кончики пальцев, чтобы медленно обвести формы ее маленьких грудей, по кругу ее вставших сосков.

— Тебе ведь нравится это, милая, правда?

Она издала дикий, приглушенный звук, натягивая ремни на запястьях и лодыжках, и он неодобрительно посмотрел на полоску клейкой ленты на ее губах.

— Я не хотел заклеивать тебе рот. Эта лента просто безобразна. Но ты говорила глупости, а я не хотел это слушать. — Он использовал свой указательный палец, чтобы обводить ее сосок по кругу снова и снова, потер взад и вперед его верхушку. — Я хочу, чтобы ты сказала насколько это хорошо. Я хочу услышать это. Ты будешь непослушной, если я уберу ленту? Или ты выучила урок?

Она издала еще один неразборчивый звук, на этот раз менее дикий.

— Ты будешь вести себя хорошо? Ты скажешь мне, как сильно любишь мои прикосновения?

Она закрыла глаза, слезы потекли из уголков ее глаз, затем она открыла их и кивнула.

Он сжал кончик соска, прежде чем отпустить. А затем с помощью той же руки, потянулся и медленно снял ленту с ее губ.

— Пожалуйста…

— Я ведь говорил тебе ранее, милая — мольбу оставим на потом, — его голос был терпелив, но он позволил ей увидеть сжатые ножницы в его руке. — Не беспокойся. Я скажу тебе когда. А сейчас я просто хочу услышать, насколько ты любишь мои прикосновения.

Она снова закрыла глаза, лишь на мгновение, затем открыла их и судорожно кивнула

— О…Да. Я могу сделать это.

Он скользнул взглядом по поверхности тележки из нержавеющей стали, на которой лежало несколько подготовленных шприцов, и немного нахмурился. Она слишком рассудительна, подумал он. Возможно, даже слишком. Прошли часы с момента последней инъекции, и ему, возможно, скоро придется сделать ей еще один укол.

— Коснись меня, — прошептала она и судорожно втянула в себя воздух. — Я…мне нравится, что я чувствую когда…когда ты трогаешь меня.

Он улыбнулся и аккуратно положил ножницы на низ ее живота, лезвием вниз — к ногам, так, чтобы конец лезвия практически касалось верхушки ее трусиков. Он наблюдал за ее ответной дрожью, услышал ее короткий стон, который она старалась приглушить, и его улыбка стала еще шире.

Он положил обе руки на ее грудь, сжимая, водя ладонями назад и вперед по ее затвердевшим соскам.

— Да, — ее голос был чуть громче шепота — хриплый и скрипучий. — Дотронься до меня. Вот так. Мне нравится это.

Ощущения были приятными для него, но не настолько, чтобы перестать следить за таймером на тележке. Таймер, который отсчитывал оставшиеся несколько минут до того, как он сможет помыть ей волосы. Высушить их и убедиться, что насыщенный коричневый цвет, обещанный на коробке, являлся правильным оттенком.

Он должен быть таким.

Она издала сдавленный звук.

— Я…Я никому не скажу. Пожалуйста, не причиняйте мне вреда! Пожалуйста, о, пожалуйста, не…

Таймер, наконец, зазвонил, и он улыбнулся.

— Хорошо. Время посмотреть — правильный ли цвет.

— О Боже, пожалуйста, не причиняйте мне боли!

— Сейчас, Одри. Я предупреждал тебя об этом. Я решаю, когда придет время умолять меня, помнишь?

— Одри? Я не…Меня зовут не Одри.

Он внимательно посмотрел на нее.

Она облизала губы и быстро проговорила:

— Хорошо. Хорошо. Я могу быть тем, кем ты хочешь.

— Не будь смешной, Одри. Кем ты можешь быть кроме себя самой?

— Да. Прости. Я…я просто забыла. — Ее взгляд метнулся к рабочему столу. — Это должно быть те уколы, которые ты делаешь мне. Я забываю некоторые вещи.

— Правда? Хмммм. Я должен запомнить этот эффект. Для следующего раза.

— Что?

Он слегка наклонился и использовал гидравлический регулятор, чтобы наклонить стол, так, чтобы Y-образная нижняя половина, где были пристегнуты ее лодыжки, поднялась, а верхняя — медленно опустилась.

Она задрожала и прикусила нижнюю губу, но продолжала молчать.

Он подошел к головной части стола, которая сейчас была опущена, убедился, что специально созданная раковина твердо стояла под ее головой, и включил воду. Он подправил температуру, сделал воду настолько горячей, насколько только мог вытерпеть и начал мыть ее волосы.