Шрифт:
Лисси осмелилась выпрямиться и благодарно показала Тинке поднятый вверх большой палец. Она торопливо взяла две глубокие тарелки и насыпала в каждую по горке кукурузных хлопьев.
Их отец уже снова неутомимо трудился, как восьмирукий кальмар: одной рукой намазывал бутерброды, другой размешивал в теплом молоке порошок какао, третьей вытаскивал из горячей воды пакетики с чайной заваркой, четвертой доставал из холодильника баночки с мармеладом. Пятая рука расставляла тарелки, шестая разложила шесть чайных ложечек, а седьмая и восьмая упаковывали школьные завтраки: бутерброды, фрукты и шоколадки.
Лисси нетерпеливо растирала хлопья с молоком и сахарным песком. Она любила, чтобы все у нее перемялось и на тарелке образовалась полужидкая однородная масса.
— Теперь я наконец вспомнил, что хотел у тебя спросить, — донесся до нее голос отца из глубины открытого морозильника, откуда он пытался выудить непочатую пачку масла. Когда он выбрался из ледяных глубин, его голову окружало облачко холодного воздуха. — Лисси, меня беспокоит твоя оценка по математике! Как, собственно, обстоит с ней дело? Первую контрольную за полугодие ты, как известно, провалила. Разве ты не должна была уже написать вторую и третью работу? Ведь через три недели летние каникулы.
Ложка с корнфлексовой кашей мгновенно взлетела к губам Лисси. Обычно она за словом в карман не лезла, но сейчас все было немного иначе: Лисси лихорадочно размышляла, что ответить отцу, и в поисках спасения опять изо всех сил пнула под столом Тинкину ногу.
Лицо ее будущей сводной сестры на миг исказила гримаса боли, но Тинка стерпела и сразу поняла, что от нее требуется.
Послушай-ка... утренний медведь, — затараторила она, — ты не знаешь, почему не бывает кошачьего корма с мышиным вкусом?
О чем ты? — Господин Тедимайер внимательно посмотрел на Тинку, все еще сомневаясь, правильно ли он расслышал и понял ее вопрос. — Кошачий корм? Мышиный вкус? Неплохая идея... Но мы поговорим об этом позже. Лисси, меня беспокоит твоя оценка по математике...
Обстановка накалялась. Лисси уже обдумывала пути бегства. Но если она сейчас просто бросится к двери и уде рет, это будет для отца вполне однозначным ответом. Она допускала, что тогда он сегодня же утром может отправиться в школу, чтобы поговорить с ее учителем математики.
«Этому надо помешать любыми средствами. Но как?..»
Внезапно послышались чьи-то неуверенные шаги, маленькие босые ножки протопали по выложенному плиткой кухонному полу. «Папа!» — раздался писклявый голосок. То был Дэвид, младший братишка Лисси, четырех с половиной лет. Растрепанный и сонный, он предстал перед своим отцом. На нем была надета пижамная курточка с изображением двух играющих тигрят. Но удивительным образом штанишки от пижамы отсутствовали.
Дэвид, где твои штаны? — немедленно спросил встревоженный папа.
В унитазе! Они туда упали! — грустно объявил Дэвид.
Сами? — Отец взглянул на него с упреком.
Сами. — Дэвид поднял серьезную честную мордашку и кивнул.
Тогда пойдем и вытащим их оттуда! — Господин Тедимайер взял Дэвида за руку, но малыш вырвался и горестно засопел:
— Ничего не выйдет. Я спустил воду.
Девочки за столом едва удерживались от смеха. А господин Тедимайер буквально взвыл, как волк на луну:
— Но тогда унитаз опять засорится!
Дэвид, мне придется снова вызывать сантехника!
Оценка по математике была на время забыта. Теперь на повестке дня стоял унитаз, из которого, возможно, еще торчали Дэвидовы штанишки. Борис Тедимайер снял с горячих конфорок все, что могло убежать или пригореть, и семенящей, немного утиной походкой поспешил прочь из кухни.
Лисси выскребла из тарелки остатки хлопьев и запихнула их в рот. Затем вытерла губы тыльной стороной ладони и тихо сказала:
— Я неохотно это признаю, но, видно, братья тоже могут иногда на что-то сгодиться.
Затем она подала знак Тинке, чтобы та поторопилась, и первая выбежала за дверь. Еще до школы им предстояло выполнить нечто очень важное.
Тинка не была такой проворной, как Лисси. Кроме того, она не любила, когда ее подгоняли. Девочка знала, что задумала Лисси, и была против.
Тинка поспешно выбросила в ведро остатки своего корнфлекса, — она не разминала его, а предпочитала грызть сухим, как печенье к чаю, слегка сбрызнув сливками и украсив нашлепкой из вишневого мармелада. Она никогда не забывала свой школьный завтрак. Борис Тедимайер делал замечательные завтраки, лучшие из всех, которые Тинка когда-либо пробовала. Вот и сейчас она вложила в пластиковую коробку для завтраков два приготовленных им двойных бутерброда с сыром «моцарелла», мелко нарезанными помидорчиками, паприкой и пряностями, которыми обычно посыпают пиццу. Бутерброды были аккуратно завернуты в пищевую фольгу. Поскольку кроме нее в кухне никого не было, девочка втиснула в коробку две шоколадки и всего одно яблоко — больше не поместилось.