Витя похвалил Шурика за выдумку. Неплохо, что у него есть такое место для наблюдения.

— Я это еще позавчера придумал, — хвастался Шурик. — Ходил-ходил по двору. К тебе хотел пойти, да мамка не пустила. В городе, говорит, стреляют. И правда, стреляли — высунуться нельзя! Я сначала в щелку смотрел, а потом эту штуку построил.

Из кухни вышла мать Шурика — Анна Николаевна. Из-под накинутого на голову платка выбилась белая прядь волос. «Раньше ее не было», — отметил Витя. Отец Шурика с первых дней войны ушел на фронт. С тех пор от него не было писем. А теперь, пока гитлеровцы в городе, весточки и вовсе не жди… Вите захотелось утешить тетю Аню, сказать ей что-нибудь хорошее… Но он не нашел подходящих слов и промолчал.

— Не пора ли тебе домой, Витя, — предупредила Анна Николаевна. — Ведь теперь новые «порядки». Или ты у нас заночуешь?

— Нет, нет, — заторопился Витя. — Мама будет беспокоиться.

Домой он шел глухими переулками, стараясь не встречаться с ненавистными гитлеровцами. Но ему не удалось избежать этого.

Произошло это в центре города. Из подъезда большого двухэтажного дома гитлеровцы вывели пожилого человека в форме железнодорожника. Он был так избит, что едва держался на ногах; фашисты прикладами подгоняли его. Вслед за ними с плачем бежала девочка лет шести.

— Папа, папа! — кричала она, захлебываясь слезами. — Не бросай меня! Я боюсь одна!

Девочка прижалась к отцу, обхватила его ноги дрожащими ручонками. Рыжий долговязый солдат грубо выругался и оттащил ее в сторону. Но девочка снова догнала отца, вцепилась в его куртку. Долговязый обернулся. Коротко щелкнул выстрел. Отец дико крикнул, рванулся, но фашисты пинками втолкнули его в машину.

Витя стоял на месте, ошеломленный. Он опомнился только, когда гитлеровец, пролаяв что-то непонятное, вскинул автомат и навел Вите в лицо. Он повернулся и бросился бежать, задыхаясь от ужаса и тоски, ничего не видя перед собой, кроме неподвижного маленького тельца, залитого кровью…

«Как быть?» Теперь этот вопрос неотступно мучил Витю. Что может он делать? Кто подскажет ему правильный путь?

— Мама, что же мы, так и будем терпеть? — спрашивал он мать.

— А что делать? — сокрушалась Виктория Карповна.

— Надо же бороться! — пылко отвечал он.

— А что мы сделаем с тобой? Я на костылях, а ты еще мал.

— Мал! — восклицал Витя, — Вот и беда, что мал! А то бы я давно в армию ушел. Ну, а папа? — не унимался он.

— Папа — больной, — отвечала мать.

Отец действительно был болен. Старая болезнь — туберкулез легких — в последние дни совсем одолела его. Он побледнел, осунулся, стал часто и глухо кашлять. Витя пытался говорить с отцом, советоваться с ним, но Михаил Иванович только морщился и устало махал рукой.

Через несколько дней, когда отцу стало легче, он начал выходить в город, ходил даже на базар, чтобы обменять вещи на продукты. Как-то он не вернулся к обеду, мать подумывала уже послать сына на розыски. Отец пришел вечером, взволнованный, сел на кровать рядом с матерью, и они долго о чем-то говорили. До Вити долетали слова:

— В типографию… Зачем ему это знать… Не стоит…

Вите страшно хотелось услышать, о чем говорит отец. Он встал и пошел на кухню. Разговор умолк. Витя понял: от него что-то скрывают.

А на другой день он узнал, что отец будет работать в открытой фашистами типографии. Витя остался один со своими думами и нерешенными вопросами. Он забрался в угол между окном и шкафом и долго сидел насупившись, сдерживая подступающие слезы. Жизнь приготовила ему суровый экзамен. Выдержит ли он его?

То, что отец работал на немцев, Витя считал бесчестьем для всей семьи. «Лучше бы лежал больной», — думал он. Ему хотелось потолковать с отцом, и он часто думал об этом разговоре. «Папа, папочка! — начинал он, воображая, что говорит с отцом. — Зачем ты служишь немцам? Уйди от них. Ведь это позор — работать на врага. Мы скажем, что ты больной. Ведь ты, и правда, нездоров. Или спрячем тебя. Так спрячем, что никто не найдет. Помнишь, мы читали с тобой „РВС“ Гайдара? Там ребята спрятали комиссара, ведь спрятали же!»

Но Витя не решался подойти к отцу, он был такой усталый, больной, хмурый. У него, верно, тоже нехорошо на душе. Мать говорила, что отца взяли во время облавы на базаре. Кто-то донес, что он наборщик, и его заставили работать в типографии.

Сегодня Витя сказал матери, что пойдет встретить отца. Раньше он часто встречал его. Была в этом какая-то особая молчаливая нежность и большая сыновняя любовь. Он старался не опоздать и поспеть к тому моменту, когда Михаил Иванович выходил из дверей типографии. А потом они шли по городу, и отец рассказывал о своей работе или о том, что он прочитал в газетах, услышал по радио. В городе многие знали Коробкова, он постоянно раскланивался со встречными и знакомыми, и Вите казалось это очень важным и значительным. В такие моменты он еще больше гордился своим отцом, которого все так уважают.