В Круазике, Геранде, Баце — церкви XV века. Хороший козырь для экскурсионных агентств. Однако церкви, помимо своего прямого предназначения, то есть религиозных служб, используются еще как концертные залы. Во-первых, со всей Европы приезжают мастера органной музыки, во-вторых, гастролируют камерные ансамбли (передо мной афиша чешского квартета, в программе — Бах, Моцарт, Дворжак, Бородин, Римский-Корсаков) или, например, исполнители ирландских народных песен, или… музыкальный ансамбль донских казаков и одесский народный хор, — эти как сюда затесались?

В порту Круазика, перед центральной набережной, — маленький остров. Что на нем было раньше, мне не ведомо. Но сейчас там с утра до ночи, в любую погоду, сидят чайки и орут, скандалят, как соседки в коммунальной квартире. У меня подозрение, что чайки, сидя на зарплате у мэрии, привлекают туристов.

Но если бы в Круазике ничего не было — ни церкви, ни пушки, ни чаек, то остался бы резерв главного командования (как у Дмитрия Донского — запасной полк боярина Кучки), местное чудо-юдо: «крепы». «Крепы» — это тонкие блины из гречневой муки, которые тут же, при вас, пекутся на круглой металлической плите. На мой непросвещенный вкус, в них нет ничего особенного. Зато есть реклама, а реклама гласит: а) «наши крепы жарятся только на сливочном масле», б) «наша плита разогревается на древесном угле», в) «наше тесто приготовляется на местной соли». Реклама — двигатель торговли, и у прилавков, где дымятся «крепы», выстраиваются длинные очереди.

В десяти километрах южнее Круазика — знаменитый международный курорт Ла-Боль, с роскошными песчаными пляжами, с шикарной набережной, застроенной многоэтажными домами, фешенебельными гостиницами, морским лечебным центром, казино. Летом в Ля-Боле — столпотворение, но жители Круазика не жалуются, не завидуют своему богатому соседу: «Зато у нас — дикая природа, и любители ее всегда найдутся». Показатель — в Круазике, как грибы, растут новенькие каменные виллы. Значит, у городка есть будущее.

О чем мечтает француз? Какое для него самое приятное времяпрепровождение? Если судить по многочисленной рекламе, то это — теплое море, жаркое солнце, раскаленный пляж и загорелая девушка, не в купальнике, а скажем так, с легким намеком на бикини, радостно прыгающая по волнам. Для полного счастья ей вручается рекламируемый товар: бутылка кока-колы, минеральной воды, пачка печенья или крем для загара. Мне эти рекламные картинки изрядно надоели, но они точно отражают жизнь. Француз полгода живет в ожидании каникул, а потом полгода рассказывает, как он их провел. К каникулам готовятся задолго. Уже где-то в феврале-марте на морском побережье через специальные агентства резервируются квартиры, комнаты в пансионах и отелях; молодые парни приводят в порядок водные лыжи, доски для серфинга и доски под парусом для скольжения по воде; отцы семейств ремонтируют лодки, запасаются снаряжением для рыбной ловли; женщины закупают туалеты, а молодые девушки скромно сообщают в газетных интервью, что намерены совершить много глупостей… Я уже давно говорил, что если какая-нибудь злая иностранная держава захочет захватить Францию, то лучше всего это делать в августе. Оккупанты, «гремя огнем, сверкая блеском стали», смогут дойти до самого Парижа, и если это вторжение еще совпадет с обеденным перерывом, но ни одна собака не гавкнет из кустов… В августе во Франции закрываются все крупные заводы (французский рабочий класс — не дурак, и в классовых битвах с капиталом отстоял именно этот месяц для отдыха), все, связанные с промышленностью, предприятия, и тогда даже мелким торговцам ничего не остается, как повесить замок на лавочку и чесать к морю.

Париж, конечно, не превращается в пустыню, но по его улицам, в основном, бродят ошалевшие от жары и памятников архитектуры иностранные туристы.

Такой добровольно выбранный каникулярный период имеет и свою оборотную сторону. Последний уик-энд июля и первое августа — черные дни для французской автодорожной полиции. По автострадам, ведущим на юг, не несутся, а ползут миллионы (с учётом туристов из других стран Европы — возможно, и десятки миллионов) автомобилей. То и дело возникают многокилометровые пробки. В августе цены на юге, особенно в модных приморских городках, — дьявольские. Однако французы упрямо тащутся на средиземноморский берег, ибо там им самими климатическими условиями гарантировано теплое море, жаркое солнце, раскаленный пляж и загорелая мечта в полосочку.

Давайте и мы с вами совершим путешествие, но поедем не на юг, а на запад, и смею вас заверить, мы не будем одиноки. Как ни странно, не все французы поддаются рекламе, и многие предпочитают сумасшедшим шумным южным пляжам скалистые берега Бретани и Нормандии, прохладные волны Ла-Манша и бодрящий северный ветер. Там можно найти тихую деревушку, домик за умеренную цену, живописные тропинки для прогулок, тропинки, по которым, конечно, ступает нога человека, но не так интенсивно, чтоб давить вам на мозоли. С другой стороны, есть и на северо-западном побережье Франции места, где плотность населения в августе равняется плотности демонстрантов на Красной площади в майские торжества. Например, городки-курорты Довиль и Трувиль. Но мы выберем с вами средний вариант, чтоб, значит, не совсем безлюдно, но и чтобы в бок локтями не толкали. Мы поедем в Сан-Мало — крепость корсаров, укрытую за средневековыми каменными стенами, и посетим Мон-Сан-Мишель — романский монастырь, который как бы вырос на крутой скале среди океана.

Сан-Мало можно было бы назвать типичным курортом западного побережья Франции, где есть санаторий с теплыми морскими лечебными ваннами, где широкий песчаный пляж начисто съедают волны во время прилива, и при ветре брызги летят на набережную, закрытую для машин и предназначенную только для пешеходных прогулок. В течение многих веков именно из Сан-Мало уходили французские мореплаватели открывать и покорять новые земли (в частности, Канаду), а, может быть, и не только для безобидных географических путешествий. Недаром порт Сан-Мало охраняет старая крепость и на ее стенах еще стоят пушки, отгонявшие когда-то английские фрегаты. Во время Второй мировой войны старый город сильно пострадал. Одни утверждают, что от бомбардировок союзной авиации, другие — что его подожгли немцы. Но я разговаривал с местными жителями, и они мне рассказывали, что старый город летом 44-го года, при немецком отступлении, подожгли не солдаты, а женщины, уходившие с немцами. Почему? Кому они мстили? Не знаю. Но они заливали подвалы домов горючей жидкостью, и город пылал весь август. После войны город внутри стен отстроили заново, сохранив прежнюю архитектуру, и теперь его средневековые стены отражают не атаки морских и земных пиратов, а разноязычные толпы туристов. А может, и наоборот: именно стены привлекают любопытных туристов со всех стран. Собственно, сейчас старый город и существует для того, чтобы ублажить путешественников, — их накормить, напоить, дать им кров, заманить сувенирами и разными «штучками-дрючками» производства местных мастеров. И лишь поздно вечером, когда гаснут огни ресторанчиков и кафе, когда затихают голоса запоздавших туристов, спешащих в отель и слышны лишь крики чаек — старый город приобретает свое прежнее обличие, то есть опять становится похож на сторожевую крепость. Кажется, что с высоких стен часовые по-прежнему зорко наблюдают за огнями в море…

В Мон-Сан-Мишель нельзя отдыхать, купаться и загорать. Раньше, на протяжении столетий, к нему направлялись религиозные паломники, а теперь у его подножья, вдоль узкого шоссе, соединяющего Мон-Сан-Мишель с берегом — тысячи машин и автобусов, привозящих туристов на дневные и вечерние экскурсии. Десять веков тому назад Мон-Сан-Мишель оставался еще дикой крутой скалой в океане. В начале нашего тысячелетия на нем стали возводить стены монастыря. Как они умудрились это сделать — средневековые строители — уму непостижимо! Ведь было очень мало места, и чтобы крепостные стены буквально не повисли в воздухе, приходилось доставлять камень и землю с берега, крепить фундамент. Сейчас островерхий шпиль монастыря венчает золотая фигура Михаила-архангела. Высота монастыря — от основания до пяток архангела — 140 метров, но чтоб достичь такой высоты, потребовалось семь веков. Крутая узкая улица опоясывает монастырь. На каждом метре этой улицы, на каждой ступеньке — двери маленьких сувенирных лавочек, ресторанчиков, кафе. Днем здесь бурлит, завихряется туристский поток, и по моим наблюдениям, далеко не все добираются до монастырских ворот, часть публики оседает на открытых верандах кафе и ресторанов. Тут тоже хорошо: «вид на море и обратно»…