Когда мы с Лизой вышли на улицу, зажглись старинные газовые фонари (якобы газовые — фокусы парижской мэрии), и ощущение магии нас не покидало, хотя мы миновали квартал Святого Павла, более того, фокусы продолжались, ибо дверцы моей машины, оставленной у полицейской префектуры, были не заперты, а я имею привычку проверять замки. Я отвез Лизу домой, и тут выяснилось, что славно поработали парижские фокусники XX века — вскрыли машину и каким-то образом из салона машины проникли в багажник, откуда вытащили Лизину сумку. Лиза очень расстроилась — ведь в сумке находились черновики для контрольной по математике, одолженные у одноклассницы. Однако представляю себе, как были разочарованы любители легкой наживы: надеялись на деньги, кредитные карточки, радиотехнику, дорогую косметику, а обнаружили исписанные ученические листки. Наверно, решили, что в данном случае тоже нарвались на магов.

К сведению его коллег и приятелей: не надо расстраиваться, хвататься за сердце, глотать валидол — Аксенова в Лувре пока не выставили.

Я должен был бы заподозрить недоброе еще в июле, когда Аксенов прилетел из Москвы и попросил отвезти его к Рене Герра. Мы провели у профессора Герра полдня, осмотрели его знаменитую коллекцию русских книг и картин, — только Розанова сорок томов на одной полке, и все с автографами! Потом Аксенов уехал в глухую деревушку под Ниццу — писать книгу, а я был ужасно горд, что вот так, невзначай, повысил свой культурный уровень. Вернувшись с юга, Аксенов мне позвонил. «Вася, — предложил я, — пойдем к бабам», — обычное мое предложение вот уже в течение многих лет. «Пойдем в Лувр», — сказал Аксенов. В музей?! Опять!? Да что он, озверел? Но пораскинув мозгами (оставшимися), я решил, что эта идея, пожалуй, более актуальна на сегодняшний день…

В Лувре я был последний раз семь лет назад, когда министр культуры пригласил журналистский корпус на открытие подземной галереи. Журналисты тупо обозревали откопанные древние каменные стены, затем резво устремлялись — кто к буфетным стойкам (задарма), кто в верхние залы музея (бесплатно). Теперь под Лувром организовался настоящий город, с кафе, ресторанами, книжными и художественными магазинами, туристскими агентствами, все чисто, сверкает, народу — как в московском метрополитене в часы пик. Я чувствовал себя здесь провинциалом, впервые попавшим в столицу, а Аксенов уверенно ориентировался в подземном лабиринте и вывел меня к экспозиции Египта эпохи фараонов.

У фараонов было хорошо. Тихо, спокойно. Аксенов обстоятельно рассматривал стенды с домашней утварью, фотографировал, чиркал в блокноте. Раньше я проносился по египетским залам бодрой рысью. Сейчас, от нечего делать, переглядывался с фараонами, ихними женами, любовницами, богинями. Судя по интимным пожатиям рук, они, фараоны, их путали, любовниц и богинь, морально разлагались с теми и другими. И какие у всех красивые глаза! А бабы образца тысяча двухсотых годов до Р.Х.
– вылитые современные топ-модели. «Толька, найди мне щипчики», — сказал Аксенов. Я обежал стенды, нашел массу заколок и булавок, ожерелья, наконечники стрел и пик, бритвы, ножи, маленькие чашечки и… вазы. Щипцов не было. «Я их видел тут», — настаивал Аксенов. Я знал, что Аксенов пишет исторический роман, ему важны подробности быта, однако за каким чертом ему дались именно щипчики? «Вася, часть экспонатов на реставрации, — я перевел текст объявления с французского, — администрация приносит извинения». — «Сперли щипчики», — горестно вздохнул Аксенов.

Для приличия мы поднялись в зал итальянской живописи. Около «Моны Лизы» — вавилонское столпотворение. Не протолкнешься. Толпа гудела, махала руками, как на рок-концерте. Разве что не плясали. А рядом — уникальные полотна, например, «Юпитер испепеляет грешников». Хоть бы один японец покосился на Веронезе. Нет, всем подавай «Мону Лизу»! Звездная болезнь, голливудские нравы.

Мы поспешили покинуть современный Вавилон и разыскали Вавилон древний, экспозицию «Искусство стран Междуречья». Там душа отдыхала. Пусто, выросла капуста. Аксенов снова прилип к застекленным стендам (инструменты эпохи — несколько заострённых камешков), а я не мог оторвать взгляда от огромных быков с человеческими головами. Раскопали эти каменные статуи (Месопотамия, 3050-й год до Р.Х.) в позапрошлом веке немецкие археологи. «На самом деле, — объяснил Аксенов, — археологи были шпионами, следили за англичанами, которые прокладывали железную дорогу, и сами обалдели, наткнувшись на такое богатство». Я гляжу на быков: удивительно одухотворенные лица у товарищей. По сравнению с ними… Напрашивается банальная острота. Обойдемся. «Вася, вот эта клинопись на стенах, колоннах, табличках — это молитвы, царские указы?» — «Все что угодно. Люди Междуречья были маньяками хроники, записывали все подряд. Например, постановление общины: Рыжий Лис бросил жену, ушел к соседке — общественность рекомендует Рыжему Лису вернуться к законной супруге или взять соседку как вторую жену».

«Семейный конфликт, любовный треугольник, — подумал я. — И все зафиксировано». Нечто вроде городской прозы, которую мы с Аксеновым возобновили в России через пять тысяч лет.

Представьте себе, что на Францию напала орда варваров, люто ненавидящих эту страну. По каким-то причинам они не решались убивать и грабить, их цель была другая: нанести максимальный ущерб. Итак, что бы они сделали? Первое: вывели бы из строя общественный транспорт — железные дороги, метро, автобусное сообщение, заблокировали аэропорты. Второе: спровоцировали перебои в электроснабжении, остановили бы работу почты. Третье: празднично иллюминированные улицы с яркими витринами магазинов завалили бы помойными отбросами. Четвертое: в самый разгар рабочего дня организовали бы многочисленные демонстрации, драки с полицией, разбивали бы витрины, поджигали машины.

«Подождите, — прервут меня читатели, — то, о чем вы рассказываете, во Франции происходило на самом деле, в конце прошлого года мы видели это по телевизору, слышали по радио, читали в газетах. Только никакие варвары на Францию не нападали, просто была массовая забастовка».

Все верно, отвечу я, действительно была забастовка. Насколько массовая — с этим можно спорить. Бесспорно другое: роль варваров и вандалов взяли на себя организаторы забастовки — два французских профсоюза: прокоммунистический СЖТ (Генеральная федерация профсоюзов) и либеральный «Форс Увриер» («Рабочая сила»).

«Забастовками Францию не удивишь, — возразят мне эрудиты. — В ее истории все было: демонстрации, баррикады, уличные бои. И вспомните, как мы плакали над судьбой маленького Гавроша, читая Виктора Гюго. Рабочий класс всегда боролся за свои права. У нас, в России, шахтеры тоже бастовали…».

Короче, читатель наш подкованный, за словом в карман не лезет. Когда-то советская пропаганда твердила, что на Западе идут классовые бои. Ей верили и не верили. Потом рухнул советский режим, и в новых условиях российские граждане поняли, что им надо как-то защищать свои права, вплоть до забастовок и демонстраций. Как характеризовать нынешнее российское государство — номенклатурный капитализм или «дикий Запад»? — я, честно говоря, не знаю, да это и не является темой сегодняшнего разговора. В любом случае, российская действительность резко отличается от жизни современных демократических стран. В этих странах давно нет классовых боев, и пусть это покажется странным, последняя забастовка во Франции — тому подтверждение.