– К кому?

– Иван Иванович, почтальон, он мне письма от деда передавал. Тетка Лиза запрещала же нам общаться. Его наверняка не было на похоронах. Там быть может вообще никого не было...

Марк и Нэльс переглянулись.

– Ну, если ты хочешь и считаешь нужным,- пробубнил книгочей.

– Считаю,- твердо заявила Маша и обратилась к смотрителю гостиницы.- Если я скажу адрес, покажите дверь.

– Конечно, - согласился Улимор и протянул девушке листок бумаги и карандаш.- Пиши адрес.

Маша быстро вывела на бумаге местонахождение почтового отделения номер тринадцать.

Смотритель достал из дубового стола толстенную книгу, пролистнув несколько страниц и что-то подсчитав, он указал на дверь, находящуюся наверху.
– Вот та, ваша.

– Ничего себе!- воскликнула Ольга.
– А как туда залезть?

Господин Харвенкус улыбнулся и вытащил из-за тяжелой портьеры стремянку.- У меня вот что есть, на такие случаи.

Марк почему-то радостно захлопал в ладоши. Веселье исчезло, как только книгочей поймал на себе суровый взгляд фонарщика.

– Ну а что?- удивился Марк.- Я и не знал, что мир настолько интересен. Меня это просто забавляет.

– А тебя не забавляет, что он к тому же и опасен?

– Это ни делает его менее интересным,- проворчал тот и первым полез на стремянку.

За ним последовали и Маша и Оля.

Фонарщик медлил. На протяжении последней недели сомнения освещали его дорогу, поэтому юноши приходилось продвигаться на ощупь.

– Почему вы нам помогаете?- подозрительно покосившись на длинноносого лекаря, спросил Нэльс.- Почему допустили нас до этой комнаты? Не каждый, кто снимает у вас номер, появляется здесь, верно?

Лукаво сверкнули голубые глаза Улимора Харвенкуса.

– Не каждый,- прошептал он.- Но вы особенные.

– Что вы задумали?

– Ах, юноша, вы слишком подозрительны. Хотя в вашем положении это и правильно.

– В каком нашем положении?

Господин Харвенкус подошел к фонарщику ближе.

– Тот, кто отравил вашу подругу, не упырь вовсе. Он приходит через двери, а в этой комнате их сотня. Шанс, что Он не найдет нужную увеличивается. Я не мог допустить этого монстра сюда.

Фонарщика передернуло.

Если Улимор Харвенкус узнал об Аштароте, так же ему могло быть известно, что красноволосая девушка является первым хранителем.

– Но как...

– Вас заждались друзья, поспешите. Я и сам беглец, поэтому мне нет смысла выдавать вашу тайну.

– Нэээльс, ты идешь?- Донеслось сверху.

Фонарщик бросил благодарный взгляд на длинноносого лекаря и поднялся по лестнице.

Наши друзья вышли из подъезда дома, напротив которого находится почтовое отделение номер тринадцать.

– Боже!- удивилась Ольга.
– Разве это возможно? Были там, а уже тут...

– Ага,- согласился книгочей и заглянул обратно за дверь.
– Эх-хэ, - выдохнул он.- Подъезд обычный.

Ольга сделала тоже самое, и убедилась, что за скрипучей железной дверью, находится обычный подъезд девятиэтажки.
– А как нам теперь обратно вернуться?

– А обратно, нам теперь и не надо,- усмехнулась Маша.
– Но если что, прокатишься на автобусе. Дорогу ведь знаешь.

– Только не туда! Это отвратительное место.

– Может, для разнообразия скажешь что-нибудь хорошее?- спросила Маша.

Ольга удивленно забубнила, предложение ее бывшей подруги неожиданно оскорбило ее.

Почтовое отделение, в котором работал Иван Иванович, находилось в переулке на краю дома номер четыре. Маша часто туда бегала за дедушкиными письмами и не реже, что бы просто поболтать с веселым почтальоном. Если в ее жизни возникали какие-либо трудности, жаловаться она, прежде всего, бежала на почту.

– Господи, в какой подворотне работает этот почтальон,- привычно для всех начала возмущаться Ольга.- Сколько ему за месяц писем приходит? Два?

– Не знаю, не спрашивала,- сердито ответила Маша. Хотя если честно она сама не раз удивлялась, что Ивану Ивановичу приходится работать в таком богом забытом месте.

Рядом с домом номер четыре всегда было много голубей. Будто мурлыканье кошки приветствовал прохожих гортанный клокот. Смелые и хорошо откормленные птицы гордо вышагивали по территории почтового отделения, изредка напуганные проезжавшими мимо машинами. Маша открыла дверь и вошла в знакомое с детства помещение. Как всегда над дверью брякнул позолоченный колокольчик. Внутри оказалось намного светлее и уютнее чем снаружи. Посередине располагалась крепкая деревянная стойка. Рядышком у стены два высоченных шкафа с многочисленными ячейками для писем и корреспонденции. Не забранные вовремя послания погребенные под скорбным слоем пыли, тоскливо глядели на вошедших ребят.