Фонарики были простенькие, сделанные без особого искусства. В боках высоких консервных банок Рыжик прорезал оконца (видать, немало старался), вставил в них осколки стекол – и обычных, и цветных, – закрепил их жестяными язычками. Дно каждой банки издырявил, как терку, для прохождения воздуха. Сверху приладил проволочные дужки, будто на ведерках. Этими дужками фонарики и были повешены на стержни. Ясно, что, как ни вертись колесо, они будут висеть вертикально.

– А внутри что, свечки? – спросил Равиль.

– Да, бабушкины… Она с ними раньше в подполье лазила, когда еще могла…

Опять же никто не спрашивал, зачем колесо, зачем фонарики. Наверно, по той же причине, по какой никто не спрашивает: зачем луна, зачем деревья… Только огненно-рыжий Мишка Булгаков (то есть Мастер и Маргарита) шепотом предложил:

– А давайте зажжем…

Рыжик опять кивнул. Вынул из стены кирпич, там оказался тайничок. Рыжик достал коробок. Повернул колесо так, что один фонарик оказался совсем низко, у колен. Чиркнул, аккуратно сунул спичку в фонарик, подержал. Вздернул руку, подул на пальцы, улыбнулся:

– Горит…

Словко помог Рыжику повернуть колесо. Тот зажег еще два фонарика. Потом взялся за обод, потянул вниз, и колесо неторопливо, но охотно завертелось. Фонарики чуть закачались…

Все встали перед колесом неровной дугой. Не сговариваясь, взялись за руки. Словно кто-то неслышно подсказывал, что делать, как себя вести…

– Вечером, когда тут совсем темно, они красиво горят… – прошептал Рыжик.

– И сейчас красиво, – строго сказал Равиль Сегаев. В самом деле, огоньки мелькали за стеклами, как разноцветные бабочки. И после короткого молчания командир барабанщиков Игорь Нессонов, будто продолжая давний разговор, спокойно и негромко проговорил:

– Не будем играть на той конференции, да?

– Само собой, – так же обыкновенно отозвалась деловитая Полинка Верховская, самая младшая из всех.

– Кто за? – ровно и скучновато спросил Игорь. И разом вскинули ладони все восемь барабанщиков: Нессоновы, Полинка, Рыжик, Мастер и Маргарита, Сережка Гольденбаум, Лешка Янов и тонкорукий большеглазый Ваня Лавочкин по прозвищу Мультик (за свои удивительные рисунки).

Колесо вертелось. И разойтись просто так было немыслимо. Все чувствовали: надо сделать что то еще – для подтверждения того ощущения братства, которое соединило сейчас восьмерых барабанщиков и трех капитанов "Эспады".

Сережка Гольденбаум догадался первый:

– Игорь, а расскажи, что было дальше на планете Дракуэль!

– Ох… – тихонько простонал Игорь. Может, скорее от неожиданности, чем от нежелания.

Но все уже заговорили, что да, надо обязательно, прямо сейчас продолжить сказку. И каждый понимал про себя, что надо это не только ради интереса, но и как бы назло всем бедам, всем врагам.

Игорь для порядка поупрямился: мол, не все знают, что было в этой истории раньше. Но, оказывается, знали все.

– Давай, не упирайся, – велела брату Ксеня. – А то получишь…

Игорь сказал, что таких сестер надо держать на швартовой оттяжке, на безопасной дистанции. И…

– Ай! А еще, видите ли, "я девочка". Маме скажу, что дерешься…

– Не дерусь, а воспитываю…

У стен, по сторонам от колеса, Рыжик давно еще соорудил две лавочки: узкие доски на чурбаках. На них и расселись – тесно-тесно, потому что еле хватило места. Кирилл устроился отдельно, у столбика с подшипником, чтобы подкручивать колесо. Все молчаливо согласились, что, пока не кончится рассказ, колесо должно вертеться.

Игорь повздыхал и начал:

– Ну, вот. Помните, какая забота появилась у тех ребят? Надо было где-то раздобыть короля для Дракуэли…

Думали, думали: кого бы из взрослых позвать на такую должность? Во-первых, надо, чтобы человек был такой… ну, из тех, "кто видит фонарик". Во-вторых, чтобы он согласился. Обсуждали многих, спорили даже, пока хмурый Лёпа не сказал:

– А чё тут долго выбирать-то? Надо позвать Искора…

Все запереглядывались и… поняли: в самом деле Искор – очень подходящий.

Как известно, Искор – это был молодой помощник дядюшки Брю, смотрителя главного парка…

Тут надо немного сказать о парке.

Он был самый большой на Дзымбе. Раньше он славился аттракционами, фонтанами, гротами и множеством бронзовых и мраморных скульптур. В общем, всякой красотой и развлечениями. И удивительно чистым воздухом. Даже так и назывался: " Центральный Парк Скульптуры и Воздуха. Но потом стал глохнуть и зарастать. Не потому, что дядюшка Брю и его помощники плохо относились к своим обязанностям. Просто жители Дзымбы пришли к мысли, что дикая природа лучше всяких качелей и американских горок (что такое "американские", никто не знал). Приятнее, мол, гулять по зарослям, которые похожи на джунгли, чем вывихивать себе шеи на всяких аттракционах. Ну и вот, стал парк почти что лесом, где в зарослях прятались всякие статуи: красавицы в длинных платьях и совсем без платьев, крылатые мальчишки с луками, рыцари с мечами и всякие диковинные звери. А качели-карусели – подумаешь! Их и на городских площадях было немало!