– Очень изобретательно, особенно если учесть, что в то время вы были почти ребенком, – похвалил Саймон.

– Даже самый маленький ребенок вынужден стать изобретательным, если захочет выжить.

– Верно замечено. Итак, миледи, если вы можете кушать и говорить одновременно, мне бы очень хотелось услышать, что с вами произошло.

– Боюсь, что ваших убийц как минимум двое, совершенно определенно это мужчина и женщина.

Морейн принялась за еду, в коротких паузах довольно подробно рассказав о ночном происшествии, предусмотрительно опуская диалоги злодейской парочки. Она понимала, что подслушанные ею реплики могут навести на след убийц, позволив хотя бы приблизительно определить, кто они такие. Но все услышанное необходимо было тщательно обдумать и обсудить. Не сейчас, не в застольной беседе перед очагом. У нее не было ни малейшего сомнения, что потом Саймон попросит ее вспомнить каждое слово, которым обменялись эти чудовища.

– У этого мужчины очень большие ноги, – сказал Уолин, когда Морейн закончила свой рассказ, – а лошадь у него тоже огромная, и у нее одна нога белая.

Морейн пристально посмотрела на мальчугана:

– Так ты подглядывал!

От внезапного приступа страха у Морейн потемнело в глазах. Убийцы могли заметить Уолина, и в этом случае у нее не было бы шансов спасти мальчика.

Уолин виновато покраснел.

– Только одним глазком, Морейн. И я совсем не двигался и даже голову ни капельки не поднимал.

– На какой ноге у лошади были белые отметины? – спросил Саймон.

– На передней правой, – быстро и уверенно ответил Уолин.

– Отлично, малыш, А еще что-нибудь ты видел своим одним глазком?

– Нет. Разбойник был очень-очень большой и сидел на очень большой лошади, и мне надо было подвинуться, чтобы его получше разглядеть.

– Значит, они были совсем рядом с тем местом, где вы прятались. – Саймон посмотрел на Морейн. – Вы сказали, что слышали их разговор, но не сказали, что именно они говорили. Значит, вы все-таки не разобрали слов?

– Нет, я все ясно слышала. – Морейн внутренне содрогнулась, вспомнив ледяной, пронизанный безумием голос женщины. – Думаю, самое важное – это то, что у обоих шла кровь. Уильяму удалось довольно прилично подпортить этой негодяйке лицо. Своего рода Божье возмездие, – пробормотала она, старательно отгоняя от себя мысли о том, что сотворили эти изверги с другими женщинами. – Кот вцепился ей в волосы и здорово исцарапал ее; вы видели, какие у него когти, думаю, ее раны долго не заживут. У сообщника два ножевых ранения, хотя не могу сказать, насколько они опасны. Одно на ладони или на предплечье. Второе, вероятно, на теле. У меня нет никакого сомнения, что я его дважды ранила, но куда и насколько сильно, не могу сказать точно. Впрочем, коль скоро они пустились в погоню, значит, раны не слишком опасны. Правда, громила беспокоился о ее царапинах, которые, по его словам, сильно кровоточили и оставляли на земле след. Может быть, этот след сумеет взять ищейка?

Саймон кивнул.

– Что-нибудь еще?

– Они выслеживают сэра Торманда.

Она посмотрела на Торманда и быстро перевела взгляд на свою почти пустую тарелку. Пристальный взгляд его красивых двуцветных глаз будил в ней некий женский голод, а Морейн хотела, чтобы до конца рассказа ее голос оставался спокойным и ровным.

– Они знали, что вы приезжали ко мне, и уверены, что вы используете мои способности, чтобы выследить их. Поэтому женщина безумно желает моей смерти. – Морейн посмотрела на Саймона. – Еще она сказала, что обязательно расправится с ним, добьется, чтобы его повесили.

– Но почему, – нервно проведя по волосам, спросил Торманд, – почему они затеяли все это?

Морейн сделала несколько глотков сидра, пытаясь прогнать дух жестокого безумия, который витал в ее комнате с ночи.

– Она хочет, чтобы вы заплатили за все ее страдания, сэр Торманд, и за ее, как она утверждает, унижение и позор. Она сказала, что если бы не вы, ее бы никогда не заставили выйти замуж, и за это вы должны пострадать. Она также хочет, чтобы вы пострадали за то, что предпочли ей других женщин. Называла их всех шлюхами.

Морейн подняла глаза и сразу же увидела, как внезапно побледнел Торманд, которого потрясли ее слова; у нее неожиданно возникло желание обнять этого большого и сильного мужчину, утешить его, но, тихонько вздохнув, девушка подавила этот порыв.

– Значит, дело все-таки во мне, – наконец произнес он хриплым сдавленным голосом, в котором слышалась нотка искреннего изумления. – Значит, на мне лежит вина за смерть этих женщин.

– Нет, – выпалил Харкурт, – их убивают, потому что эта тварь потеряла рассудок, она расправляется с теми, кого считает виновными в своих выдуманных ею же самой несчастьях. Черт возьми, сколько в этом мире девушек, переживших несчастную любовь или насильно выданных замуж, но ни одна из них не начала зверски убивать женщин, в которых видела соперниц. Если эта ненормальная ищет виновника своих несчастий, почему же она не преследует своего мужа или родственников, которые вынудили ее согласиться на это замужество?

– Насколько мы знаем, она уже это сделала, – сказал Саймон; – И Харкурт прав, Торманд. Эта женщина безумна. Ты не можешь винить себя в том, что она делает. – Он посмотрел на Морейн: – А теперь она охотится за вами, Морейн Росс. Она боится, что вы увидите ее в одном из ваших видений, не так ли?

– Да, но не только, – ответила девушка. – Она не сомневается, что я колдунья и действительно могу помочь вам найти ее. – Морейн слегка покраснела. – И еще она почему-то думает, что с некоторых пор я делю ложе с сэром Тормандом.