Хозяин произвел на меня отвратительное впечатление. Еще молодой, невысокий человек, аккуратно подстриженная бородка и елейная манера все время монашески-смиренно складывать руки на груди.

Он осведомился, кто я.

— Вы, значит, знакомы с германцами?

— Ну как же. Я хорошо говорю по-немецки и имею знакомство с немецкими офицерами. Один из них ухаживает за моей дочкой. Подарил ей карточку, а мне вот эту книжечку на память, — я показал ему словарик с надписью Отто.

— Прекрасно, с вами можно иметь дело! — сказал он менее елейным и более деловым тоном. — Дом стоит на русские деньги десять тысяч рублей, на немецкие — тысячу марок. Но мне бы хотелось получить немецкими. Я еду в Белоруссию, там у меня родители и приличное хозяйство.

— Зачем же вы от своего хорошего хозяйства уехали в Крым, в такую хибарку? — спросила Лидия Николаевна.

— Я бы не уехал, да товарищи большевики выгнали, — ответил он сдержанно, пощипывая усики. — Я был осужден на двадцать лет по пятьдесят восьмой, из тюрьмы удалось бежать. Пробрался в Крым. Тут все время и скрывался. Сначала у соседей, а потом уже собственными руками выстроил этот домик и жил, как в монастыре, со своими голубками.

— Какими голубками?

Он повел нас на чердак. Там ворковали и охорашивались десятка полтора голубей.

— Приятные птички, — прищурился он, — дух божий! Купите голубков. Где голубки, там и благодать божия. Один погиб. Он похоронен мною во дворе, в урне. Сохраните могилку.

Я решил обязательно купить дом с этой «божьей благодатью».

Когда мы спустились с чердака, хозяин разоткровенничался и сообщил мне, что сотрудничает в полиции.

— Вон что? Хорошая работа! Чего же вам уезжать отсюда?

— Знаете, — он пожал плечами, — там, в Белоруссии, спокойнее будет. Тут море, корабли большевистские показываются. Нервирует, знаете. Беспокойство создают, и мысли разные лезут. А у вас такие мысли не появляются?

— Нет, — отрезал я. — Чего же бояться? У немцев положение прочное.

— Я знаю, что прочное, но слухов больно много.

— Ну, а если бы что случилось, — заметила Лидия Николаевна, — Отто очень любит нашу дочь. Он обещал нам: в любой момент, хотим — на машине, хотим — на самолете, прямо в Германию, в его имение.

— У вас хорошие связи. Если вы поможете мне поскорее получить в комендатуре пропуск на выезд, я, пожалуй, уступлю тысячи две.

— Как же так? — удивился я. — Сотрудничаете в полиции и не можете получить пропуск!

— Видите ли, — не без гордости сказал он, — я уже проявил себя на работе. Сделал для них кое-что полезное. Меня не хотят отпускать.

Переводчик, у которого «Маша» брала уроки, получив солидную взятку, обещал устроить этому голубеводу пропуск вне очереди. Он ничем особенно не рисковал, потому что у голубевода действительно оказалась бумажка из полиции.

Но мне не хотелось так просто его отпустить.

— Все сделано, — важно сказал я ему. — Завтра в шесть часов вы пойдете вместе с переводчиком в комендатуру и там получите пропуск вне очереди. Но нам нужно доказательство, что вы благонадежный человек и нас не подведете.

— Я же сказал, что служу в полиции!

— В полицию тоже могут пробраться разные люди. Есть ли соседи, которые вас хорошо знают?

— Ну как же! Укрывали меня от большевиков. Один рядом живет, другой — вон, напротив.

— Пусть напишут, что знают вас с хорошей стороны, и подпишуться.

Он написал себе соответствующую характеристику и побежал собирать подписи.

Вскоре хозяин вернулся и радостно вручил мне рекомендацию, подписанную тремя соседями, которые прятали его при советской власти.

— Вижу сразу, что вы люди достойные. Очень хотелось бы мне с вами выпить бутылочку вина по случаю продажи дома.

— Почему же не выпить, с удовольствием, — сказал я.

— А вино у вас есть? — спросил он.

— У нас вина нет, но, может быть, жена найдет у кого-нибудь из знакомых, — я предупредительно подморгнул Лидии Николаевне.

— Не знаю как… — она пожала плечами, — конечно, можно поискать. Только имейте в виду: вино очень дорогое и продают только за марки.

— Марки у меня есть, — оживился хозяин, доставая бумажник. — Пожалуйста, сколько может стоить?

— По сто марок за бутылку.

— Вот возьмите на три бутылки.

— Раз вы такой щедрый, так и я со своей стороны ставлю две бутылки. Покупай, Лида, пять бутылок. Завтра часов на двенадцать пригласите сюда свидетелей, с которыми вы меня заодно и познакомите.

На другой день все устроилось так, как мы намечали. Агент через переводчика получил пропуск. К тремстам маркам, полученным от него на вино, мы достали еще тридцать марок. Большое затруднение возникло с советскими деньгами.