Приходилось итти с большими предосторожностями, чтобы не столкнуться с врагом. Гриша шел впереди нас метров на двадцать, держа пистолет наготове. На повороте дороги он останавливался, осторожно всматривался вперед и, сделав нам знак следовать за ним, шел дальше.

На одном из поворотов он дал нам знак укрыться в лес.

— Противник! — проговорил он, подбежав к нам. — Обойдем-ка его тихонько.

Углубившись в мелкий орешник, мы свернули налево и, прячась за кустами, тихо пошли параллельно дороге, по которой навстречу нам двигались оккупанты.

Когда голоса затихли, мы снова вышли на знакомую дорогу и, прячась за деревья, продолжали наш путь. Лес становился реже, пролеты увеличивались, и, наконец, впереди себя мы увидели широкую степь. Залегли, ожидая, когда стемнеет.

— Ну, ребята, — шопотом предупреждал нас Гриша, — лес кончился. Противник особенно бдительно охраняет эту дорогу, чтобы не выпускать нас из леса. Будьте настороже. Не кашлять и не курить. В случае появления ракеты или прожектора немедленно ложитесь врастяжку и не двигайтесь. Тут, имейте в виду, очень опасно.

Когда стало совсем темно, мы вышли на знакомую нам дорогу и снова гуськом зашагали по направлению к Феодосийскому шоссе.

Кругом было тихо, небо звездно. Небольшой встречный ветер хорошо освежал нас. Сердца тревожно колотилось. Впереди шел Гриша, за ним Женя и я. Колю, обладающего хорошим зрением и слухом, Гриша выслал вперед как разведчика, а остальные два партизана шли за мной.

Начали взлетать ракеты. Мы падали на дорогу и следили за ними. Одни ракеты, быстро взлетая вверх, превращались в огневой фонтан, освещая окрестность. Другие повисали в воздухе, ослепляя, как большой электрический фонарь. Огни потухали, мы с минуту еще оставались лежать. Потом поднимались и быстро шли дальше. В это время я не думал, дойду или не дойду. Все мои мысли были целиком поглощены самим процессом движения.

Послышался конский топот. Мы сбежали с дороги и залегли в ковыль. Проехал конный патруль. Мы выждали, пока топот затих, и снова зашагали по дороге. Около трех часов ночи я заметил кпереди огоньки; в темноте они, казалось, налетали друг на друга и поспешно разбегались в разные стороны. Это двигались автомашины по Феодосийскому шоссе. Наконец-то!

Мы свернули в кукурузное поле и сели, следя за горящими фарами. До места базировки грузов было еще далеко, но мы решили отпустить партизан; они опасались, что до рассвета не успеют снова пройти открытую местность.

Груз, который несли партизаны, мы сложили в наши мешки и, тяжело навьюченные, перешли Феодосийское шоссе. Километров через пять Гриша отыскал заросшие бурьяном окопы, где мы и устроились на ночевку. Было ветрено, морозно. После утомительной дороги мы сильно вспотели и сейчас быстро начали мерзнуть. Партизанские лесные лагери вспоминались на степном ветру как теплый рай.

Поднялись чуть свет. Вокруг нас расстилалась покрытая инеем степь. Гриша раздвинул бурьян: обнаружилась неглубокая яма. Он высыпал в яму толовые шашки. На них сложил магнитные мины, гранаты и тщательно укрыл все травой. Газеты, запальники для мин и пистолеты мы взяли с собой — в земле запальники могли отсыреть, а литературу и пистолеты с нетерпением ожидали в городе подпольщики.

— Без «подарков» от штаба партизан, — сказал Гриша, — к подпольщикам лучше не показываться.

В случае расспросов решили говорить, что идем в Симферополь из деревни Кирке. Деревню эту Женя хорошо знала. До ухода в лес она работала там учительницей. Я возвращаюсь в город от своего зятя, районного агронома. Женя мне подробно описала его. Гриша и Женя идут в Симферополь на базар. Меня они не знают. Встретились мы на дороге случайно.

— Все хорошо, — сказал я, — но тут пропуска требуются?

— А как же! — ответил Гриша. — У немцев без пропуска шагу нельзя шагнуть.

— У вас они есть?

— Нет.

— Как же быть?

— Ничего, проскочим, — успокаивал меня он. — Мы всегда ходим без пропусков. Если засыплешься с нашим грузом, все равно никакой пропуск не поможет. Будем отстреливаться.

— Надо не засыпаться.

— Конечно. Это я так, на всякий случай. Мы пойдем проселочными дорогами, где редко кто бывает.

И мы двинулись в Симферополь. Вскоре вышли на широкую дорогу, ведущую прямо в деревню, раскинутую в лощине по обеим сторонам небольшой реки. Гриша предупредил меня, что нам придется пройти через эту деревню, так как при обходе стороной можно вызвать подозрение.

В это время нас догнал румынский обоз с сеном. Дорога шла под гору, и лошади бежали рысью. Румыны по одному-два лениво лежали на возах и, обгоняя нас, пристально посматривали на наши мешки, корзину. Кто-то из них попросил яблок. Мы отрицательно качали головами и отвечали, что яблок у нас нет. Румыны быстро спустились под гору, проехали через мост к начали медленно подниматься из деревни на противоположную от нас горку.

Мы в это время только входили в деревню. Людей на улицах не было. Встретился лишь один старик. Мы поздоровались с ним, он мельком взглянул на нас, приподнял фуражку и пошел дальше. Это обрадовало меня. Раз крестьянин не обратил на нас внимания, значит мы хорошо замаскированы и не вызываем сомнений. Пройдя деревню, мы поднялись на горку и тихо пошли той же самой дорогой, по которой впереди нас двигался румынский обоз. Вдруг обоз остановился. Румыны слезли с возов, сгрудились у дороги и посматривали в нашу сторону.