Пострадавший наклонился к Степе, подозрительно принюхался. Медбрат поспешил проконтролировать.

— И правда трезвый, — удивленно отметил пострадавший. — Даже не с похмела. А чего ж ты тогда такие фортели вытворяешь?

— Так получилось.

— У меня бутылка водки есть, — подал голос медбрат.

— У меня кетанов в аптечке.

— Нельзя мне его, — покачал головой Степа. — Личная непереносимость. Так что если перед гаишниками подтвердите, что был трезв, тащите водку.

Медбрат подскочил и побежал наверх к своей машине. Степа остался с пострадавшим. На водилу старался не смотреть, чтобы куда-то деть глаза разглядывал редкие облачка.

— Зараза ты, — беззлобно ругнулся пострадавший. — Я с вечера не жрал ничего. Думал до забегаловки дотяну, поем хоть. А теперь чего…

— В карман залезь, — попросил Степа. — Сам не дотянусь.

Водила пробежался пальцами по карманам, нащупал уплотнение, вытащил смятый желтый пакетик. С удивлением посмотрел на Степу.

— Это чего?

— Сухой паек, — натянуто улыбнулся студент. — О, со вкусом говядины. Тебе повезло.

Вернулся медбрат, притащил ополовиненную бутылку. Аккуратно приподняв Степину голову, влил прямо из горлышка. Зюзя закашлялся.

— Вечно молодой и вечно пьяный. Знаете кто? — горло перехватило и голос получился неожиданно сиплым.

— Ты, — буркнул пострадавший водила.

— Неа, — болезненно улыбнулся Степа. — Заспиртованный младенец.

Водитель расхохотался. На парня посмотрел уже совсем по-свойски.

— Где там твои друзья-зассанцы?

— А вот друзей не было, — сказал, словно попросил Степа. — Тебе ведь все равно кто виноват и за ремонт заплатит. Да и друзья пассажирами ехали. Им дальше ехать надо. Очень срочное дело. Так что давай друзей замнем. А?

Водила посмотрел ошарашено. Пальцы судорожно затеребили пакетик. Только тут вспомнил, что в руках сжимает сушеную лапшу. Потянул целлофан в стороны, открывая упаковку.

— Ну ты нахал, — проговорил с какой-то странной веселостью.

— Но симпатичный, — обезоруживающе улыбнулся Зюзя. — Вообще меня Степой зовут.

Кот перетащил Милонега через дорогу, спустился к речке, перешел на другой берег и, пробежав метров триста, снова поднялся на дорогу. В том месте, где задели легковушку и вылетели с дороги образовалась пробка.

Милонег шел молча. Память возвращалась постепенно. Сперва вспомнил то, что было после, потом припомнил, как глядел в окно и наконец восстановил мысли и внезапную вспышку, затмившую чувства и разум.

— Я виноват, — сказал тихо.

— Виноват, — коротко бросил через плечо оборотень. — Только пожалуйста без самокопаний. С ними не далеко до нового приступа. А я не уверен, что ты сможешь его сейчас перебороть.

Пройдя еще метров пятьсот, оборотень повернулся и поднял руку. Третья машина притормозила.

— До Москвы едешь? — спросил в открытое окно.

— Еду, — отозвался водитель.

— Нас подбросишь?

— Садитесь, — кивнул тот.

Кот распахнул дверь, пропуская на переднее сидение Милонега. Тот мрачно усмехнулся, сел. Хлопнула дверца. Оборотень плюхнулся на заднее сидение.

— А чего там произошло не знаешь? — спросил у водителя кивнув назад на пробку.

— Да известное дело, — охотно откликнулся водила. — Пьяными за руль садятся, носятся как угорелые. Кто им права только дает? В Москве, говорят, такие чудилы понаколотились так, что мост рухнул.

Генерала он нашел возле моста. Тот возвышался, как скала. Спина ровная, словно доску привязали. Лицо спокойное и самоуверенное.

— Ну что, товарищ генерал, — не удержался от ехидства Сергей Витальевич. — Похоронили два взвода? А я вас предупреждал.

— Не похоронил, — ледяным тоном отозвался Голубев. — А выполнил приказ.

Полковник с интересом посмотрел на военного. Вот понять бы — в самом деле такой долдон генерал, или маской прикрывается только. Ведь не дают же генеральские погоны кому ни попадя. Для того что бы иметь власть надо не только приказы исполнять, но и головой иногда думать.

— Иногда не плохо бы и мозгами шевелить, — высказал то, что сидело в голове и просилось на язык.

— Мозгами шевелит президент, — холодно отозвался генерал. — А мое дело приказы выполнять. Если каждая вошь начнет мозгами шевелить, то от дисциплины ничего не останется. Вот как у вас в ментовке. Одна коррупция, никакой дисциплины. Каждый себе на уме. Вот у тебя, полкан, хоть какое-то представление о субординации есть? Перед тобой, между прочим, старший по званию.

— Из другого ведомства, — сквозь зубы процедил Сергей Витальевич. — По счастью.