представляя как... Черт, я бы отдала пару десятков лет своей юной жизни только

что бы прижаться губами к этому подбородку. На губы я уже боялась смотреть.

Столько жизни у меня, наверное, нет. Да, странная форма одержимости - я совсем

не думала о Поле когда он не был рядом, не страдала, не мечтала, но стоило ему

оказаться поблизости, как я тут же превращалась похотливое животное, готовое

следовать за ним на край света и слепо выполнять любое его желание. Кто бы

научил, как бороться с этим...

– Не сердись на Рене, - попросил Поль, - шутки у нее глупые бывают, но это ребячество. Хотя ее иногда трудно понять.

– Ну да, я знаю.
– Промямлила я для поддержания разговора. Слишком это было

непросто - поддерживать разговор и одновременно бороться с мыслями о сексе.

– Ты была ночью в Большом Доме недавно.
– Неожиданно произнес он немного

изменившимся голосом.
– Скажи мне зачем.

Ну вот, доехали-приехали. С этого и надо было начинать. Разговор ступил на

опасную почву, и это немного меня отрезвило. Лишь немного. Странная такая есть у

меня черта - когда меня на чем-то подлавливают, я начинаю кусаться. Или я уже говорила это?..

– Я не знала что это запрещено.
– Твердо сказала я. И сама себе порадовалась. По

крайней мере, контроль над телом возвращался.
– Тем более я услышала крик Рене.

Так кричат люди, когда им больно.

– И ты как отважная тигрица кинулась ей на помощь?
– С насмешкой спросил он.
–

Зачем, Клер? Что тебе до нее? У нее своя жизнь - у нас с ней своя жизнь. И никто

не должен переступать границ этой нашей с ней жизни.
– В его голосе не было

угрозы, и это совершенно сбило меня с толку.

– Я не собираюсь переступать ваши границы. Я даже думать не хочу о том, чем ты

там с ней занимаешься, но если она позовет меня на помощь, я сделаю все что

смогу. Я ее не оставлю, понимаешь?
– Неожиданной отвагой сказала я. Как будто кто-то посторонний управлял моими мыслями и моими голосовыми связками. Я знала, что могу заткнуть этого чужака в себе, но почему-то не сделала этого.

– Как мило это у тебя получается.
– Прошептал он. И тут же без предисловий: - Клер, мне кажется, она влюблена в тебя.

От растерянности я забыла про свою защиту и беспомощно вскинула глаза, тут же

получив ожог от его взгляда. Он уже не улыбался. Смотрел пристально и задумчиво,

будто изучая что-то в моем лице.

– Что...

– Ты сокровище, Клер.

– Сокровище?
– не поняла я. Не помню, чтобы кто-то называл меня так.

– У Рене тонкий вкус. Долгое общение со мной привило ей любовь к

по-настоящему изысканным вещам. И она сразу увидела, что ты алмаз, случайно

попавший на нашу помойку, где валяются только красивые конфетные обертки. Вряд ли ты заметила, но ты стала душой этого места, у которого изначально не было и не

должно было быть души. Потому что мы не стремились к этому. Потому что, не

смотря на то, что ты видишь вокруг, на самом деле здесь есть лишь я и она, Рене.

А остальное... дешевые яркие картинки, которые радуют глаз - и только. И сам

Изумруд - это только декорация. Я не любил его никогда, Рене не любила его

никогда. Это всего лишь пространство где мы обитаем. Но ты, Клер!.. Ты почему-то

полюбила это дурацкое место, увидела в нем что-то, скрытое от нас, какое-то

таинственное очарование, которое теперь начинаю видеть даже я.
– Он заметил мой

изумленный взгляд и снисходительно покачал головой.
– Ты не понимаешь откуда я

знаю обо всем этом?
– Камеры, Клер. Я очень часто наблюдал за тобой. Я видел

странный свет в твоих глазах; я видел, как

по утрам вздрагивают твои ноздри когда ты выходишь на порог своего дома и

делаешь с таким наслаждением первый вдох; я видел, что шипы ежевики скользят по

твоим ногам, не оставляя следов... Ты срослась с этим местом, стала его душой, -

он усмехнулся и вдруг отвел глаза, - знаешь, недавно Рене сказала мне - "Ты

знаешь как пахнет утро?
– Мокрой бумагой и озоном. Почему Клер это нравится?" И

тогда я понял, что кое-что в жизни мы упустили. И некоторым вещам я не смог научить Рене...
– он задумчиво нахмурился, но тут же вернулся в реальность.
– Хотя я не о том хотел, на самом деле мне надо тебя предупредить насчет нее. В чем-то она взрослая, взрослее нас с тобой. Но она все равно совсем еще дитя. Как ребенок требует свою игрушку здесь и сейчас, не взирая на сложности и препятствия. И игрушка эта, Клер - ты. Понимаешь о чем я?