По сути, Ляхов не совсем понимал, для чего Александр Иванович велел ему ехать с группой именно сюда. Криминалистом он себя не ощущал, навыками осмотра места происшествия не владел, даже нюхом собаки-ищейки его не наградила природа.

Бойцов он оставил внизу, с собой взял только троих, расставил у двери лифта, окна на лестничной площадке, у входа в квартиру. Скорее на всякий случай, чем по реальной необходимости. Засады он не ждал, повторного налета — тоже.

Ну и верный Колосов держался как привязанный, сзади и справа в трех шагах, не убирая пальца со спуска автомата. Они обошли все комнаты, осматривая то, что могло представлять интерес. Вадим искал какого-то знака, записки, намека на происшедшее. Максим, похоже, сопротивления оказать не успел или не захотел. Не было следов рукопашной, отстрелянных гильз на полу, дырок в стенах и пятен крови. По всему выходило, что взяли его тихо-мирно. Очень может быть, Бубнов вспомнил предыдущий случай, потому и вел себя сдержанно.

— Ты видишь, Саша, — сказал Ляхов поручику, когда они закончили осмотр квартиры, — вы с подполковником тогда с покойниками встретились в чужом времени, потом мы с тобой «домой» к ним съездили, а сейчас, кажется, они к нам пришли… Доигрались, в общем.

— Моя бабка постоянно говорила, не буди лихо, пока оно тихо, — согласился поручик. — Из тех, кто к этому делу отношение имел, только мы с вами живы-здоровы до сего времени?

— Я и не знаю. Если с самого начала считать, так вроде и так. Да что толку? Сейчас живы, а через пять минут?

— Пять минут — тоже срок. Вы меня простите насчет всяких конвенций, а я сегодня ночью к одному дружку забежал, там же, в Кремле, он при Оружейной палате состоит, штабс-капитан уже, бутылочку с ним распили…

— Вас же изолировали до выяснения, насколько мне известно…

— Господин полковник, — с отчетливой насмешкой протянул Колосов, — это кто ж штурмгвардейца изолировать может? Но я о другом. Поговорили мы с товарищем, и он мне, так, от души, две сотни абсолютно запрещенных пулеметных патронов подарил. Когда моих рассказов о некробионтах наслушался. Научный термин простодушный поручик произнес старательно и со значением. Мы, мол, тоже соображаем.

Ляхов, не задавая лишних вопросов, курил, опершись плечом о стенку в спальне Максима. Поглядывал по сторонам, будто желая увидеть нечто, только ему адресованное.

— А патроны какие, господин полковник! Не знаю уж, кем и для чего сделанные, но пули у них разрывные, снаряженные азидом свинца. При попадании в цель срабатывают не хуже гранаты от подствольника…

— Чего ты плетешь? — не выдержал позы Ляхов. — Азид свинца — капсюльный инициатор. Ударного действия. Он еще из ствола не вылетит — взорвется. Хотя мощный, конечно.

— Так и я говорю. Не знаю уж, чем они его запластифицировали, только срабатывает он исключительно при попадании в цель. А до того — ни-ни!

— Ты и проверить успел?

— Само собой. Тир там тоже имеется. Стрельнули из карабина пару раз. Жуткое дело…

«Вот, — подумал Ляхов, — о каких-то высших проблемах рассуждаем, службы Госбезопасности держим, а поручик с штабс-капитаном за бутылкой в гробу видали все наши заморочки. И все в этой стране так. И в той — тоже».

Эта мысль неожиданным образом прибавила ему оптимизма. Не с марсианами же воевать придется. А со своими, русскоязычными — как-нибудь управимся. Или разберемся. (Словечки оттуда проскакивали все чаще, сами собой, и это уже почти не удивляло.)

— Нет, ты мне скажи другое, — тут уже иной интерес возобладал у Ляхова, — как же он тебе сверхсекретные патроны отдал за просто так?

Колосов ухмыльнулся совершенно наглым образом.

Это вы там, мол, старшие командиры, мыслите отжившими категориями, а мы — другое поколение.

— Так они ж потому и секретные, что ни по каким учетам не проходят. Завезли неизвестно кто неизвестно когда для неизвестных целей. Достигли тех целей, нет, никого больше не волнует. Дружок мой, Володя Мигель (из бывших испанцев) другим озабочен, куда б их без последствий выкинуть, пока они сами собой рваться не начали… Мне две сотни отдал, а еще десять тысяч…

— Так хорошо работают? — спросил, заинтересовавшись, Ляхов.

— Отлично!

— Ну, заедем, заберем. Я ему расписку по всей форме оставлю… Как так и надо.

Разговор мог бы продолжаться еще бог знает сколько, отвлекая от главного, но тут у Ляхова опять завибрировала крышка часов.

— Я слушаю, Александр Иванович, — сказал он, глядя на кафельную стенку туалета, закрыв за собой дверь.

Шульгин появился в своей сиреневой рамке не сразу.

— Максима я вычислил. Его сейчас держат недалеко от тебя. За Красными Воротами, Гороховский переулок, дом номер… Этаж, квартиру назвать пока не могу. Гони на предельной, подскочишь, я, может, успею уточнить. А нет — попробуй на интуиции. Она у тебя есть.

Лестная характеристика, но в конкретном случае — бесполезная.

— Общая обстановка как?

— Честно говоря — хреновая. Мы теряем контроль. Есть мнение, что неприятель рассасывается по Москве, пока ничем себя не проявляя, но во всеоружии.

— Как у Тарханова в Пятигорске?

— Хуже. Те хоть стреляли и облика своего не скрывали. А здесь я вижу, что враг присутствует, а чем его засечь, пока не понимаю. Но ты не переживай, Секонд, — поспешил успокоить его Шульгин. — Фест с целой ротой тоже в городе, вот его позывной. Встретитесь, вам сам черт не брат будет!