Быстрее всего восстановился Чекменев, что и неудивительно.

— Черт с тобой, Вадим. Еще раз поверю. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Пронесет — объявим, что проводили внезапные маневры. Но ты у меня тогда земским врачом в Весьегонский уезд Тверской губернии поедешь, матерью клянусь.

Весьегонский уезд — это да. Самый глухой даже по нынешним временам угол Тверской губернии, запрятанный в болотах и лесах на границе с Вологодской. Оттуда уж точно, как писал Гоголь, три года скачи, никуда не доскачешь. В переносном смысле, конечно. Но уж точно не Москва.

— Ты бы, лучше, Игорь, кого-нибудь посадил международные новости отслеживать. Не исключаю, что там у них не лучше нашего безобразия начнутся. А про Весьегонск — ты очень к месту. Подсознательно. Может, там и придется временную столицу создавать. Нормальные края. Километров сто по болотам на северо-восток — вот тебе и Кириллово-Белозерский монастырь, Ферапонтов тоже недалеко, и вообще Белое море с приполярной тундрой. Выживем…

Как его все же несет, ну почему он не может остановиться на каком-то главном слове, а начинает говорить лишние? С другой стороны, не скажешь сейчас — можешь не успеть потом, те самые слова, которые вдруг могут оказаться главными. Поэтому будем делать, что кажется нужным сейчас, а будущее — разберется само.

Что-то подобное, кажется, ощутил и Чекменев.

И все трое вдруг встали, на секунду положили друг другу ладони на погоны.

— Хорошо, поехали.

У подъезда Ляхова ждал легкий десятиместный бронетранспортер, примитивный по сравнению с теми, что он видел «там». Открытый сверху, с единственным ручным пулеметом на турели, Так и время другое, и враги другие. Были. А какие сейчас будут?

Десантники Колосова и штурмгвардейцы Кочубея уже были здесь, загружали в транспортер свое имущество, вообще вели себя как ни в чем не бывало. Да и на самом деле, что для них изменилось? Вчера только с аэродрома отвезли в кремлевскую казарму, выдали ужин и законную винную порцию. Велели отдыхать, до особого распоряжения не покидая помещения. Бойцы выспались до упора, позавтракали, а тут и распоряжение последовало. И командир здесь же.

— Здорово, орлы, — весело поздоровался со своим войском Ляхов. Ребята надежные, где только с ним не бывали. Колосов, вдобавок, с Максимом хорошо знаком, они впервые некробионтов и обнаружили. И повоевали. Товарищи по оружию, получается.

Вадима тоже встретили радостно. Свой, проверенный командир — это уже больше половины успеха в любом деле.

— Куда едем, господин полковник? — по-свойски спросил Колосов. — Обратно в Польшу или еще куда?

— Поближе. По городу покатаемся, погода видите — самая для прогулок.

Действительно, в Москву, похоже, вернулось бабье лето, что для начала ноября достаточно удивительно. Небо очистилось, солнышко пригрело, градусов до двенадцати, наверное, а то и до четырнадцати.

— Тоже дело. А патронов нам зачем столько? — Он указал на уложенные под откидными продольными сиденьями ящики.

— Прежние хозяева забрать забыли. Не выбрасывать же. А у нас как с собственным боезапасом?

— Как положено, полный. Мы ж там почти и не стреляли.

— Ну, значит, оружие на изготовку и вперед.

До квартиры Бубнова от Кремля ехать было всего ничего, минут пятнадцать, даже если не разгоняться и не нарушать правил движения. Вадим стоял рядом с водителем, единственным незнакомым бойцом в их отряде, облокотившись о кромку борта, смотрел по сторонам.

На улицах все пока внешне спокойно. Машины мелькают, предусмотрительно освобождая для непривычного в центре города стального ящика крайнюю левую полосу, люди движутся по тротуарам, радуясь выпавшему погожему дню. А что здесь станет твориться в ближайшем будущем? Да может, и ничего, подумал Ляхов.

Все, чего опасается Шульгин со своими друзьями может произойти как бы помимо всех этих мирных обывателей. Просто вдруг сменится реальность каким-то образом, а люди ничего не поймут и не заметят, Продолжат жить, как жили, никому и в голову не придет, что час назад у них были другие имена, интересы, воспоминания, власть. Другие деньги в карманах, другие товары в магазинах. Или никаких товаров. Карточная система и строгое нормирование скудных пайков. Половина ныне существующих личностей просто исчезнет, их место займут совсем другие. Но абсолютно все будут в полной уверенности, что именно так всегда было и никак иначе быть не может.

Вадиму легко все это воображать, видел он мир Шульгина, а раньше — другой Израиль и чеченца — сержанта «Советской Армии».

И вновь останется их два, может быть, три десятка таких, кто будет понимать истинную суть случившегося.

В прошлый раз Максима Бубнова забирали из его квартиры люди прокурора Бельского, да и то, как выяснилось, почти по ошибке. Когда недоразумение выяснилось, перед ним извинились и почти с почестями доставили обратно. Сейчас картина выглядела аналогично — приоткрытая входная дверь без следов взлома, легкий беспорядок внутри, но ничего похожего на то, как выглядят последствия добротного, систематического обыска.