— Есть у нас кое-что из запасов… — Ордж поднялся и, заглянув в шалаш, стал ворошиться в траве. Видимо найдя там что-то, он радостно воскликнул, и обернулся, держа на вытянутой руке небольшую освежеванную тушку местного животного.

В это же время на поляну вышел Дж. На спине он нес полную хвороста сеть. Свалив дрова около шалаша, он принялся укладывать хворостины в характерное выгоревшее пятно.

— Сегодня у нас будет пир, посвященный первой крупной добыче! — сказала Ордж, присев на корточки рядом, — уложишь дрова, и сгоняй к Федоту, попроси штопор.

— К Федоту? — скривился Дж, — Федот запросит треть от добычи!

— Ничего. Их у нас целых четверо. Отдадим ему мохнатого, и скажем, что все такие. Пусть давится.

Недовольно ворча, Дж закончил укладывать хворост и скрылся среди деревьев. Ордж, вытащив из трещины в боку два неровных камня, стал выбивать искру. Получалось у него не очень. Точнее — из рук вон плохо. Искры выбивались мелкие, разлетались в сторону и никак не желали падать на хворост.

— Извини, пожалуйста, — вдруг сказал Морокл, да так, что все вздрогнули, — позволь спросить, а ты всегда так мучаешься, когда зажигаешь костер?

— Через раз, — пропыхтел Ордж, орудуя камнями, — иногда вообще не получается, и сидим голодными.

— А нельзя ли сходить к Хо, и попросить у него спичек?

— У Хо никто, никогда и ничего не может взять, — пропыхтел Ордж, — он живет один, и попасть к нему на прием очень трудно…

— А кто он вообще такой? — словно невзначай поинтересовался Морокл, — я слышал о Хо много интересного, но никогда о нем не рассказывал истинный хохоец.

Камни в руках Орджа чиркнули друг о дружку особенно удачно. Искорки пробежали по хворосту. Сухие ветки не замедлили затрещать и разгореться. Это существенно повысило настроение хохойцу:

— Хоть я и не люблю любознательных, но тебе, так и быть расскажу, — начал Ордж, откинувшись на траве, — Хо настоящий хохоец, но родился он не здесь, а прилетел всего несколько лет назад. Придя в джунгли, он сразу построил себе большой белокаменный дворец и стал жить на самом краю Великой Хохойской Пустыни.

Ордж замолчал. Морокл несколько секунд слушал, ожидая продолжения, потом поинтересовался:

— И это все?

— А вы что хотели? Чтобы я сочинил увлекательную историю о том, как Хо организовал банду, терроризировал население ближайших планет, а потом ушел на покой и теперь убивает всех, кто приблизиться к его дому ближе чем на километр? Нет, я такое нафантазировать не способен. Рассказываю все, как есть.

— Но ведь он международный террорист! Самый известный во Вселенной. Его знают везде!

— Потому что он особенный! — таинственно сказал Ордж, и подкинул в разгорающийся костер несколько веток. Темнота стремительно опускалась на джунгли. Со стороны пальм и деревьев раздались первые звуки просыпающихся обитателей ночи. Крюков вздрогнул. Обычно рев и крики не предвещали ничего хорошего. В темнеющем небе призывно заурчали грозовые тучи.

— И что в нем такого особенного? У него три руки? Или птичье гнездо на голове?

— Допустим, птичье гнездо и у меня есть, — сказал Ордж, — неужели не догадываетесь? Живет Хо, никого не трогает, а его все знают! И даже небылицы рассказывают о террористической банде, нелегальных доходах и трупах у него на заднем дворе! Ну же? Кто догадается, тому там несколько ребрышек! А кто не догадается — того съедим!

— Так вы еще и людоеды, — фыркнул Морокл.

— Среди вас только один человек. Скажем так — мы существоеды.

— А меня вообще нельзя есть, — сказала Лиз, — я ядовитая и желчная. Лучше меня похороните.

— А что хорошего в том, что тебя похоронят заживо? — удивился Морокл.

— Ты обо мне волнуешься, дорогой?

— Не в этом дело. Мне просто интересно. Ладно меня — зарежут и съедят, а тебе еще под землей лежать, пока воздух не закончится. Это же хуже.

— Не забывай, что с тобой потом будет, после того, как съедят и переварят, — парировала Лиз, — лучше под землей, солнышко.

— Результат, кстати, один и тот же, — встрял Ордж, подбрасывая хворост.

— А я, кажется, догадался, — сказал вдруг Крюков, — если ты говоришь, что Хо поселился на краю пустыни и никого не трогает, то он действительно единственный в своем роде! Ведь хохойцы жить не могут без войны!

— Молодца! Будут тебе ребрышки! — Похвалил Ордж.

— Откуда так много знаешь? — поинтересовалась Лиз.

— Моя учеба! — гордо ответил Морокл, — я вел с ним разъяснительные беседы еще на заре нашего знакомства!

Тут вновь появился Дж, от постоянного мельтешения которого, честно говоря, уже начинало рябить в глазах. В руках он держал ржавый, погнутый шампур.

— Федот сказал, чтоб мы ему завтра притащили половину от того, кто толще, — сказал он, присаживаясь рядышком, — а еще сказал, что пожарить можно и у него. Там древесина лучше.