— Хорошо. Вернемся к нашей теме.

— Про инструкцию? — обрадовался Кащей.

— Про свалку. Ведь все начиналось, если помнишь, с нее.

— Про свалку рассказывать практически нечего, — сказал Кащей, откровенно зевая. — Это Агромадная Свалка, на которой хранится весь мусор…

— Это я понял, — нежно, как бы говоря с умалишенным, проворковал я. — А зачем вы, такие многомудрые, притащили меня именно СЮДА?

— Потому что Свалка — как раз то самое место, куда мы ни разу не водили кандидатов в Сказочники. Во всех других местах не получалось. Может, тут что и выйдет?

Я покрутил головой:

— Смачно. Знаете, меня всегда умиляли вот такие финты ушами. Нет бы сказать, что именно тут вырабатываются самые сложные, воздействующие на неокрепшие умы, флюиды, позволяющие более органично слить сознания будущего Сказочника с окружающим его новым миром… А вы? Не получалось у них, видите ли. Может, хоть тута вытанцуется. Сельпо!

Видимо, таинственное слово, изреченное мной, было недоступно пониманию человеку-кости и человеку-сушке. Потому как последний мгновенно налился свекольным и запыхтел, Кащей же до пронзительного хруста сжал свои устрашающие челюсти.

— Напуган, — сообщил я. — До дрожи нервенной. Может, и дерево покажет, как оно умеет злиться?

— Не покажет, — откликнулось дерево, довольное, что его наконец-то приняли в разговор. — И скажу, почему. Потому что мы, деревья, довольно мирные существа. Мне эвон как корешки оторвали — и ничего. Спокоен, весел и готов к борьбе.

— Какой?

— Какой скажете. Дзю-до и дзю-после, революционной и с тараканами.

— Берите пример, — я указал на дерево все еще пыжащимся наставникам.

— Тем более я все равно могу ночью подобраться к этому, — и дерево махнуло веткой в сторону Колобка, — и сесть на него. Выйдет славный блинчик.

— Не стыдно? — заорал доведенный до кондиции Колобок. — Големыч, ну что ж ты молчишь? Заступись!

— Знаете, Колоб, а ведь эти двое абсолютно правы, — отверз наконец бульдожьи уста Кащей. — И хотя в прежнее время филейные части одного уже сладко бы шкворчали на обкорнанном тулове другого, на сей раз я признаю свою неправоту. Так сказать, Кащей всегда отдает долги чести.

Колобок — да что там скрывать, и я с деревом — просто позеленели и отмерли. Таких слов от Кащея лично я не ожидал — хотя, не спорю, сказано было вполне в его манере. Но чтобы вот так, запросто, повиниться перед каким-то жалким кандидатом в мастера, который еще ничем, кроме нечленораздельных жалоб, не отличился…

— Вот, — сказал Кащей, явно чтобы хоть как-то разрядить обстановочку, — но хочу сразу предупредить — возвращаться к этому досадному эпизоду мы больше не будем.

— Давай в зеркальце глянем, — предложил я. — На Шамана поглядим.

— Чего на него смотреть? — сплюнул крошками Колобок. — Дрянной тип.

— Врага нужно знать в лицо, — поддержал меня Кащей. — Гляди, Глым. Зеркальце, зеркальце, покажи нам Шамана.

— Не в рифму, — сказал мрачно Колобок.

— Ситуация, — сухо отрезал Кащей. Мы, сгрудившись вокруг зеркала, заглянули в него. Сначала оно отразило наши ставшие безобразными лица (а я уж думал, кащееву мордашку ничто не может испортить), а затем ставшую поистине акульей челюсть моего наставника сменило изображение занавеса с вполне реальными заплатками. На нем появилась крупная надпись: "Шаман. Часть 1". Половинки занавеса мягко разошлись в стороны, открыв мне неожиданное зрелище.

Я действительно не ожидал увидеть то, что предстало моим глазам. Не скрою, воображение уже рисовало мне сухопарого седого старика с длинной, в завитках, бородой и клочкастыми бровями, который, рисуя в воздухе суковатым посохом каббалистические символы, свободной рукой щедро бросал в кипящее в котле варево любимую пищу Кащея — жаб, ужей и пауков. Но вместо этого мое внутреннее "я" издало такое совиное уханье, что костистый еле успел ухватить едва не вырвавшееся из его руки зеркальце.

Коротконогий и толстый рябой старикашка сидел по-турецки за обычным деревянным, к тому же плохо оструганным столом, жрал из чугунка раков и плевал остатки на ковер. Его седоватые усы тряслись, с них капал рачий сок, а желтые глаза подозрительно вращались в разные стороны, как бы отыскивая мерзавцев и предателей. А также неопытных Сказочников.

— Это и есть ваш Шаман? — все еще по-птичьи выдохнул я.

— Он, обезьяна, — с чувством сказал Колобок. — А что? Не похож?

— Нет, — кивнул я. — Вернее, похож, но не на великого и могучего черного мага.