Детки в клетке

Аннотация

Герои фантастической повести «Детки в клетке» - современные мальчишки и девчонки, с которыми происходят невероятные приключения.

Родителям Кати и Маратика не повезло с детьми. Им попались очень неудачные дети. Они еще не научились ходить, а уже начали шалить. Сначала шалила Катя, потому что Маратик еще не родился. Она плевалась, дралась, щипалась, кусалась, а когда научилась говорить, стала ругаться. Ее братик Маратик пошел по стопам Кати, но всегда от нее отставал в каверзах и потому еще больше сердился. Когда Кате исполнилось пять лет, а Маратику три года, они вытоптали все цветы на клумбе возле дома и забросали землей соседскую бабушку, которая вышла, чтобы остановить это безобразие. Бабушку удалось откопать только на третий день. К тому времени она лишилась речи и слуха от холода и голода, так что о виновниках этого двойного преступления в городе узнали только тогда, когда бабушка написала их имена на листке бумаги. Правда, увидеть их имена успела только медсестра Клавдия Брызжейко, потому что Катя, которая ожидала, что бабушка проговорится, с ночи дежурила под ее кроватью и, как только медсестра развернула листок, молнией выпрыгнула из-под кровати и листок этот съела. Потом выпрыгнула из палаты с третьего этажа, разбив окно. Медсестра Клава Брызжейко лишилась сознания и до сих пор лежит дома с закрытыми глазами. В ту осень Катя и Маратик совершили еще несколько страшных преступлений. Может быть, вам приходилось слышать о том, как столкнулись два поезда на запасном пути. Это Катя с Маратиком пробрались на рельсы, вдвоем потянули на себя железнодорожную стрелку, и поэтому поезд Владивосток – Берлин попал на тот путь, где только-только начал разгоняться поезд, груженный подушками и одеялами для Аддис-Абебы. Поезда столкнулись нос к носу и рассыпались на вагоны. Это еще счастье, что люди из поезда Владивосток – Берлин, включая двух польских министров, венгерского певца и команду футболистов из города Любека, вылетели из вагонов и упали на подушки, которые были разбросаны вдоль путей. Кате было очень обидно, что никто не догадывается о ее подвиге. Она уже немного умела писать и написала на стене вокзала: «Это я, Катя Матина, и мой брат Маратик. Смерть падушкам!» Люди проходили, некоторые читали, а прочтя, все говорили: – Ну кто так пишет слово «подушка»? Это же ошибка! Тогда Маратик сказал старшей сестре: – Давай сделаем большую гадость. – Какую? – Пускай сгорит наш детский сад. Кате понравилась мысль ее братика Маратика. Они украли у папы канистру с бензином, а у мамы спички и пошли после ужина жечь детский садик. Детский садик запылал, как большой костер. – Как жалко, – сказала Катя, – что сейчас в нем нет детей. – А правда, – сказал Маратик, – давай завтра еще раз подожжем этот садик. Когда там будет много детей. Вот посмеемся! Но Катя сказала слова, которые слышала по телевизору: – Нет, брат. Нельзя войти два раза в одну реку. – Почему? – спросил Маратик. Ему было всего четыре года, и он не знал жизни. – Потому что та, старая, вода уже утекла, а новая только-только притекла. Маратик не стал спорить с сестрой. Он решил с ней дружить, пока она ему не надоест. Зимой Катя и Маратик сделали большую прорубь в пруду, на котором был устроен детский каток. Они думали, что дети будут падать в прорубь и тонуть. Но как только каток открыли, сторож увидел прорубь, и никто не успел утонуть. Они решили, что надо как следует думать, прежде чем шалить. И с тех пор не совершали ошибок. Мама и папа делали детям замечания и даже их ругали. В конце концов детям это надоело. Они сделали приспособление, чтобы уронить маме на голову кирпич. Кирпич упал, и мама попала в больницу. Папа никак не мог понять, кому потребовалась гибель мамы. Пришла милиция с собакой, и собака сразу привела лейтенанта Круля к детям, которые стояли в углу комнаты и плакали, как и положено детям, надолго потерявшим единственную маму. Папа отказался поверить своим глазам и за это был наказан. Катя растворила в воде яд бледной поганки и подмешала папе в ночную рюмочку коньяка. Папе стало плохо, его отвезли в больницу, а дети остались одни. Сначала им это понравилось, однако скоро еда кончилась, но никто не хотел приходить к ним в дом, чтобы их кормить. Тогда Катя взяла Маратика за ручку, в другую ручку взяла пистолет системы Макаров, которым папу наградили за боевую подготовку, и пошла в магазин. Там ей удалось ранить двух кассирш и разогнать по углам продавщиц. А маленький Маратик тем временем собирал по прилавкам самую вкусную еду. Потом они понесли еду домой, но по дороге их догнал танк, в котором сидели милиционеры. Катенька разрядила в танк всю обойму, но пули его не взяли. Тогда дети заплакали и принялись быстро есть награбленное, чтобы милиционеры не успели отнять. Милиционеры взяли их на месте преступления и отвели в детскую комнату милиции. Там дежурила старший лейтенант тетя Дуся и еще были задержанные дети-беспризорники, большей частью цыганята и нищие. В среднем им было по восемь лет, и тетя Дуся читала им на ночь книжку «Муха-цокотуха». Катеньке и Маратику книжка не понравилась, и они подговорили других детей напасть на тетю Дусю. Дети напали на тетю Дусю, свалили ее на пол, заткнули ей глотку кляпом из колготок, достали из ее кармана сигареты и стали курить, а кто курить не умел, гасили сигареты о живот старшего лейтенанта тети Дуси. Когда тетю Дусю спасли товарищи по работе, она поклялась, что лучше будет жить в клетке с тиграми и шакалами, чем согласится без танка зайти в детскую комнату. Начальник отделения милиции сначала хотел дать тете Дусе танк, чтобы она на нем въезжала в детскую комнату, но потом решил, что лучше пускай дети разойдутся по домам и не пугают милиционеров, у которых забот хватает и без маленьких детей. Катенька и Маратик возвратились домой и легли спать. Ночью Маратику захотелось убить свою сестренку Катю, и он принес для этого из кухни длинный нож. Но Катенька проснулась, исколотила Маратика и объяснила ему, что, если он убьет старшую сестренку, некому будет его кормить и сажать на горшок. На следующий день брат и сестра открыли люк водопровода и высыпали туда целый мешок крысиного яда, который украли в кооперативе по травле тараканов и грызунов. Но город не успел погибнуть, потому что тетя Дуся следила за детьми и увидела, что они делают. Тут же по радио и телевидению выступили руководители города и приказали людям ничего не пить и желательно не есть, пока крысиный яд не выветрится. А Катю и Маратика арестовали и стали думать, что же делать, если в городе завелись такие неисправимые маленькие дети. Хотели их судить. Но как будешь судить Маратика, которому только что стукнуло четыре годика? Ведь есть мировая общественность, Америка за нами следит, африканские страны наблюдают. Представляете, что наши враги воскликнут, если узнают, что мы судим ребеночка? Но и оставлять детей на свободе было нельзя. Завтра они все-таки взорвут нашу красавицу Москву. Для начала к детям прислали врача-психиатра. Он с детьми побеседовал, а пока он беседовал, Маратик приспособил тонкую веревочку и натянул ее по дороге к двери. Побеседовав, психиатр пошел доложить начальнику милиции, но задел каблуком веревочку. Пока он падал, Катя-резвушка полила перед ним пол подсолнечным маслом, и доктор проехал на собственном носу тринадцать метров. Он пришел к начальнику милиции без носа и написал записку: «Прошу детей послать на Луну без скафандров». Начальник милиции покачал головой и сказал плачущему психиатру: – К сожалению, у нас нет прямой связи с Луной. А может быть, это к лучшему, потому что они и без скафандров на Луне устроят наводнение. Хотели было вызвать специалистов по детским болезням из Японии, но оказалось, что нужно за это очень дорого платить. И тогда жена мэра города в сердцах произнесла: – В клетку их посадить, вот что надо сделать! – А что? – обрадовался мэр и сразу позвонил директору зоопарка. – Иваныч, – спросил он директора, – у тебя свободная клетка найдется? Какая-какая, а большая! Чтобы с толстыми прутьями и отоплением. Желательно из-под тигров... Есть? Вот и замечательно. Скоро мы к тебе танк подгоним, в нем новое поступление. – Какое такое поступление? – с подозрением спросил директор зоопарка. – Детишки, – ответил мэр. – Катенька и Маратик. – Те самые? – Те самые. – Они же мне всех зверей перекусают! – Так уж всех! А ты получше клетки запирай. – А чем их кормить? – Нормально корми, как тигров или как слонов. – Нет, это негуманно, – сказал директор. – Их родители на меня в суд подадут. – Не подадут, – ответил мэр. – Они по больницам отлеживаются. Вот так Катенька и Маратик попали в зоопарк. В зоопарке детям не понравилось. Никого не отравишь, никого не обидишь. В клетке только две кроватки, два стула, столик, за занавеской душ и уборная. На клетке снаружи написано: «Не кормить. Не дразнить. Конфет не предлагать. Опасно для жизни» Люди шли сплошным потоком. И все с детьми. Папы и мамы не жалели Катеньку и Маратика, потому что знали о горькой судьбе их родителей и боялись сами стать жертвами. Родители останавливались перед клеткой и говорили своим детям: – Смотри, Ванечка, смотри, Ритуля, до чего доводит непослушание. Ты хотела бы пожить в клетке? Дети отвечали по-разному. И среди них даже встречались такие, что и не отказались бы там пожить, только чтобы не готовить уроков, не мыть рук, не чистить зубов и не слушать маминых нотаций или папиных нравоучений. Некоторые дети приносили с собой конфеты и кидали их издали Катеньке и Маратику. Катенька и Маратик собирали конфеты, некоторые – шоколадные – ели сами, другие, которые попроще, складывали в яму, которую ноготками выцарапали в бетонном полу и замаскировали сверху крышкой от унитаза. В клетке у них редко устраивали уборку, потому что двум уборщицам пришлось уйти на пенсию после того, как дети искусали им ноги. Теперь уборщица если и входила, то только в ватных штанах и бронежилете, а снаружи наготове стоял пожарник со шлангом. Сначала за границей было много шума: писали, что в России угнетают детей, и даже было создано общество для спасения Катеньки и Маратика. Делегация этого общества во главе с леди Ленорван-Гленорванян приезжала в город, чтобы добиться освобождения детей и наказания преступников. К удивлению делегации, директор зоопарка сразу согласился расстаться с детьми. Он привел делегацию к клетке и спросил, не приближаясь к ее решетке: – Дети, не хотели бы вы поехать в Англию, где живут ваши защитники и защитницы? – О, йес! – сказали защитницы, и громче всех сказала это леди Ленорван-Гленорванян. – Мы имеем резолюцию Совета Безопасности с одним только голосом против. – Во дает, – произнес Маратик. – А що? – сказала Катенька. – Смотаем, покажем этим брокерам, с какой стороны мажут масло. – На кого мажут? – рассмеялся Маратик. – На нос ихнему королю! – ответила веселая Катенька. Детишки подошли к решетке и встали рядышком, держась за ручки. Слезы текли по их щечкам, и ответные слезы потекли по щечкам леди Ленорван-Гленорванян. И ножки леди задрожали. Директор зоопарка сам отпер клетку и, зажмурившись, убежал к себе в кабинет. Но не успел добежать, потому что получил по затылку кочаном капусты, который метнула ему вслед девочка Катенька. Детишки послушно пошли следом за леди и доехали до страны Англии – им очень хотелось посмотреть, как живут простые английские дети. Половина населения Англии пришли на набережную встречать пароход, на котором привезли угнетенных детей из варварской России. Играла музыка, и детям в Англии понравилось. После этого связь с Англией временно прекратилась. А когда ее восстановили, оказалось, что Лондон лежит в развалинах, башня Тауэр – гордость английского народа – упала набок, часы Биг-Бен разбились, на площади Пикадилли разлилась большая лужа бензина с вареньем, река Темза куда-то утекла, а большая часть населения на лодках, плотах или просто вплавь сбежала во Францию и на остров Исландия. Отважный адмирал лорд Маунтбэттен не испугался маленьких русских хулиганов и предложил им возвратиться домой. А так как дети уже нашалились всласть, они согласились прокатиться на крейсере «Инвизибл». По дороге домой они отъели адмиралу ухо, обрили наголо и надели ему на голову ботинок. И все же адмирал спас свою страну и возвратил детей в наш зоопарк. И Катенька с Маратиком вновь поселились в клетке, к страшному разочарованию директора зоопарка, который тут же ушел на пенсию, хотя ему оставалось до нее лет двадцать. С большим трудом удалось отыскать ему замену. Этой заменой стал студент Эдуард Жито-Житинский, который хотел стать академиком и очень нуждался в деньгах. А еще он любил животных и знал их языки, что редко встречается среди людей. В день, когда Эдуард вышел на работу, он осмотрел зоопарк. Все звери и птицы уже знали, что это новый директор, и кланялись ему или улыбались, потому что с директором ни одно разумное животное ссориться не будет. Но когда Эдуард подошел к клетке Катеньки и Маратика, то дети начали прыгать, кривляться и показывать директору фиги. – Это наше несчастье, – сказал уходящий директор, который сопровождал нового в его обходе. – Мы хотим возвратить их родителям. – А родители? – спросил Эдуард. – Родители возражают, – ответил старый директор. – Вот, кстати, их мама, Прасковья Яковлевна. И уходящий директор показал на нестарую и недавно еще красивую женщину, которая сидела, пригорюнившись, на скамейке. Эдуард Жито-Житинский подошел к женщине и сразу понял, насколько она несчастна. – У вас горе, – сказал Эдуард. – Как вы точно угадали! – воскликнула мать Катеньки и Маратика. – Как только я вышла из больницы, я стала приходить в зоопарк. Я смотрю на моих детей и удивляюсь: как могло случиться, что они стали такими плохими? Ведь я себе во всем отказывала, чтобы они выросли достойными людьми, инженерами, врачами, учителями и космонавтами. А они стали хулиганами. Женщина заплакала, а директор Эдуард поглядел на клетку. Катенька и Маратик радовались, что довели маму до слез. Они прыгали по клетке и становились ботинками на кровать. – Не надо расстраиваться, – сказал тогда молодой директор зоопарка. – Это как болезнь, а каждую болезнь можно вылечить. – Как называется эта болезнь? – спросила Прасковья Яковлевна. – Эта болезнь называется свинство. У некоторых она проходит, у других переходит в хроническую форму. Вы знаете, что такое хроническая форма? – Это когда надолго? – спросил Прасковья Яковлевна. – Да, это когда болезнь течет медленно, как болотная вода. Но у ваших детей очень острая форма, и потому можно надеяться на излечение. – Может быть, пригласить зарубежного специалиста? – Вы с ума сошли! Ваши дети, пока вы лежали в больнице, уже побывали в Англии, и все зарубежные специалисты от них разбежались. – Ха-ха-ха! – закричали хором из клетки Катенька и Маратик. – Но что делать? Как помочь?! – заплакала Прасковья Яковлевна. – Я подумаю, – сказал директор зоопарка. – А вы идите домой и отдыхайте. Конечно же, Прасковья Яковлевна не пошла домой, а ринулась снова к клетке, простирая к ней руки и умоляя детей сжалиться над несчастной мамой. А дети смеялись над ней так громко, что все вороны города поднялись в небо, потому что решили, что на них несется стая собак. Эдуард осмотрел зоопарк, принял дела у старого директора и заперся в своем кабинете, чтобы придумать, как перевоспитать малышей. Не может быть, чтобы они были такими неизлечимыми хулиганами. Ведь у них хороший папа, хорошая мама, хорошие бабушки и славные дедушки. Конечно же, они подцепили вирус хулиганства и злобы, когда гуляли по улице. Ведь на улицах теперь развелось много этого вируса. Может быть, мама на прогулке зашла в магазин и оставила малышей возле очереди за тапочками. А может быть, она гуляла с ними по бульвару, а мимо шли пьяницы или грабители ларьков. А может, наконец, совсем рядом состоялась демонстрация и грудные дети увидели плакаты и лозунги со словами «Долой!», «На плаху!», «Убьем!», «Уничтожим!». Сейчас уже трудно решить, отчего началась болезнь. Но если она есть, то надо не плакать, а лечить. И чем сложнее заболевание, тем хитрее должен быть доктор. В среду двадцатого числа, когда стемнело и из зоопарка ушли не только посетители, но и сторожа, к клетке Катюши и Маратика подошел верблюд Али-хан и сказал: – Кончай волынку, братва. А то причешем. Катеньке и Маратику как раз стало скучно. И они даже обрадовались, что звери ими недовольны. Вот можно будет посражаться! Раньше они со зверьми не ссорились. Ведь звери могут и укусить... Но теперь дети совсем обнаглели. – А чо те нужно? – спросил Маратик. – А то, что хозяин зовет, – сказал Али-хан и сплюнул на землю. – Зовет-зовет, – сказал Маратик. – Я не пойду. – Как не пойдешь? – удивился Али-хан. – Ведь зовет. – Слышишь, что мой братишка говорит? – рассердилась Катенька. – Так что беги к своему хозяину и вели ему сюда идти. Да побыстрее, а то я рассержусь. Али-хан удивился и пошел к хозяину. А хозяином зверей был старый павиан Велосипед. Шерсть у него была длинная, зеленая, морда собачья, а сзади красная мозоль. – Не идут, – сказал Али-хан. – Человечья кровь. – А что говорят? – Тебя зовут, – сказал Али-хан. – Не дождутся, – отрезал павиан. – А ну-ка позови ко мне вот кого... – И перечислил имена. Не дождавшись хозяина, Катенька и Маратик стали укладываться спать. Но не тут-то было. Только Катенька откинула одеяльце, чтобы лечь в кроватку, как увидела, что ее место уже занято. Там лежит, свернувшись, небольшая змея. Катенька с отвращением хотела скинуть змею на землю, но та подняла маленькую зеленую голову и прошипела: – Не спеши, Катюшшша. Я очень ядовитая. Я такая ядовитая, что боюсь нечаянно язык прикусить. Катенька замерла. А Маратик сказал: – Если ты такая ядовитая, то мотай отсюда! Слышишь? А то я тебе как камнем дам по башке! – Не дашь, – послышался другой голос, и Маратик увидел, что на потолке сидит громадный паук. Тело – с мужской кулак, а каждая нога в карандаш длиной. Называется такой паук птицеедом, и привезли его в зоопарк из Бразилии, а может быть, даже из Африки. – Вот сейчас я тебе на голову прыгну! – пригрозил паук. Все хулиганы и бандиты, скажу я вам, не очень смелые люди. Откуда же Катеньке и Маратику быть смелыми, если от их свинства и хулиганского поведения даже взрослые разбегались во все стороны! От такого поведения окружающих хулиганы наглеют. Но звери ведь не убегают неизвестно от чего. Звери шутить не умеют. – Что прикажете? – спросила Катенька у змеи. – А ты знаешь, человечий детеныш, что тебе приказано! – сказала змея. – Иди к хозяину. А то он заждался и сердится. Рассердится – побьет. – Пойдем, – сказала Катюша Маратику, а тот уже прижался к решетке – ждет не дождется, когда можно будет убежать от страшного паука. Тут паук спустился вниз и открыл замок – звери в зоопарке все умеют, только не показывают людям, чтобы те оставались в дураках. Катюша и Маратик, склонив головки, пошли по дорожке к обезьяннику. Они, конечно же, не смирились, только притворились, что стали послушными. – Ничего, – прошептала Катюша на ухо братцу. – Разберемся, что к чему, и покажем им, как нас с тобой пугать. – Конечно, – прошептал в ответ малыш. – Недаром мы весь Лондон взорвали, даже террористы не посмели на себя наши преступления взять. Старый павиан Велосипед сидел на развилке сухого дерева, поставленного специально для него посреди вольеры. У его ног сидели и лежали его жены и дети, а также молодые павианы. – Пришли, явились – не запылились, – сказал павиан. – Вот и хорошо. А то я уже сердиться начал. – А мы так, гуляли, – сообщила Катенька. – Видим, кто-то сидит. Я думаю, пойдем посмотрим, кто сидит, почему не спит. – Молодцы, дети, – сказал павиан. – Любопытные, быстрые. Увидели и пошли. А кто вас из клетки выпустил? – А мы не в клетке, – сказала Катенька. – Мы же люди, мы у директора в кабинете на диванах спим. Правда, Маратик? – Правда, сестричка, – ответил мальчик. – Вот и молодцы, – сказал павиан и даже улыбнулся, так ему понравились эти глупые дети. Типичные двоечники и бандиты. Думают, что всех умнее. Пускай думают. – Раз уж пришли, – продолжал павиан, – давайте поговорим. Может быть, вам в этом зоопарке скучно без папы, мамы и школьных друзей? – Нет, не жалуемся, – сказала Катюша. – А вы лучше подумайте. Хотите, я вам машину подарю? «Жигули»? – Даже глупо слышать, – ответила Катенька. – Ты, наверное, и не знаешь, обезьяна зеленая, что мы в Лондоне жили, на «Роллс-Ройсе» катались, на королевский стол ноги клали. – Вот молодцы, вот умницы. И чего же вы там не остались? Неужели в клетке лучше? – Скучно там, – сказал Маратик. – Тогда могу предложить вам дело, – сказал павиан Велосипед. – Какое? – Надо ограбить киоск с вкусными вещами. Надоело нам сидеть на зоопарковских харчах. – Пустяки какие! – отмахнулась Катенька. – Не хотим пачкаться. Вот если что-нибудь взорвать, потопить или сжечь – тогда зови. – Позову-позову, – сказал старый павиан. – Только нужно вас сначала проверить. – Нас не нужно проверять! – закричал Маратик. – Мы сами кого хочешь проверим, старая крыса! Павиану это не понравилось. Он прикрыл правый глаз, и в тот же момент откуда-то сбоку к Маратику приблизился удав Гравокат, обвил его своими кольцами и чуть-чуть сдавил. – Ой, отпусти! – закричал Маратик, который привык, чтобы его все боялись. – А то я тебе хвост отвинчу. А удав сжал Маратика чуть сильнее. – Катенька! Сестричка! – завопил испуганный Маратик. – Спаси меня! Катенька, конечно, ответила как всегда: – Сам спасайся, охота было из-за тебя стараться. Это не значит, что она совсем не любила своего братика, но ей лень было из-за него силы тратить. А удав еще сильнее придавил. Тут Маратик взмолился: – Дядя обезьян! Я больше не буду. – Ладно, – сказал павиан, – на первый раз достаточно. Теперь слушайте, что я вам скажу. Пойдете ко входу. Там стоит киоск. В нем продают жевательную резинку, конфеты и пепси-колу. Откроете замок, все возьмете и принесете мне. Сейчас. – А кто все на себе потащит? – спросила Катенька. – Вы и потащите. Это же не кража и не бандитизм, а только первое испытание. – А какое будет второе испытание? – спросила Катенька. – Вот выдержите первое, тогда скажу. Павиан протянул Катеньке большой ключ от киоска. Катенька сказала братику: – А ну пошли, крошка. Покажем им, как умеем работать. Павиан, семья павиана и верблюд с удавом спокойно смотрели им вслед. Потом павиан прошел внутрь клетки, где стоял телефон, набрал номер и сказал в трубку: – Операция началась. А из трубки послышался голос директора Эдуарда: – Спасибо. Мы наблюдаем. Продолжайте операцию. Катенька и Маратик подошли к киоску, который стоял у входа в зоопарк. Дул ветер, деревья качали ветками и шелестели листьями. Наступала осень, а осень в зоопарке – очень печальное время года, потому что над головой пролетают стаи птиц, которые направляются к югу, а обитатели зоопарка смотрят в небо и переживают, потому что им нельзя улететь к югу. Решетки не пускают. Или крылья подрезаны. Катенька встала на цыпочки и вставила ключ в замочную скважину. Она стала его поворачивать, а ключ никак не поворачивался. Тогда Маратик отыскал на асфальте гвоздь, и Катя вставила его в кольцо ключа. Они вдвоем начали нажимать на гвоздь – гвоздь был длинный и толстый. А дети сильные. Еще раз! Еще раз! Еще раз!.. Трах! Ключ сломался, и взломщики упали на асфальт. Маратик ушибся и стал плакать. А тут еще проехала милицейская патрульная машина. Катенька прижала головку братика к асфальту, чтобы он замолчал. Потом они встали и вернулись к киоску. Дети были очень сердиты на киоск, который не желает открываться, и на ключ, который сломался. Они так рассердились, что собрали на берегу пруда камни, палки и другие твердые вещи и стали кидать в киоск. Полетели стекла, раздался звон, который донесся до клетки с павианом. Павиан улыбался и чесал себе зеленое волосатое пузо. Потом Катенька подсадила братика, он залез в киоск и стал передавать сестренке оттуда вкусные вещи. Они вытащили из киоска десять пачек шоколада, десять коробок с конфетами, десять бутылок пепси-колы, десять коробок с печеньем и не счесть сколько жвачек. – Как же мы все это дяде павиану отнесем? – спросил Маратик. – У нас ведь мешка нет. – А ты думал, что я собиралась ему все нести? – засмеялась Катя. – Еще чего не хватало! Мы с тобой жизнью рисковали, мы с тобой киоск штурмом взяли, как наш дедушка Зимний дворец! А теперь что – ему все тащить? Маратик даже запрыгал от радости. Ему не хотелось отдавать павиану такие сокровища. – Мы самые сильные! – кричал он. – Мы самые смелые! От нас все убегут! Катенька тоже стала прыгать и кричать гордые слова. Далеко-далеко, в другом конце зоопарка, было слышно каждое слово. И павиан стал смеяться, и многие животные, которые собрались вокруг, тоже смеялись. Но негромко. А директор в своем кабинете не смеялся. Ему было грустно. – А теперь давай все сожрем! – приказала Катенька. – Никому ничего не оставим! – воскликнул Маратик. Маратик открыл коробку конфет, высыпал их на асфальт, стал подбирать их с асфальта и совать в рот. А Катенька принялась кидать в рот пачки жевательной резинки – пачки кидала, а обертки выплевывала. И тут Маратик громко заплакал: – Это не настоящие конфеты! Это горькие конфеты! Сама кушай! А Катенька вслед за обертками принялась выплевывать жвачки и очень сердилась: – Разве это жвачки, это какие-то соленые вонючки! Она схватила бутылку пепси-колы, ударила ее горлышком о киоск и выплеснула себе в глотку напиток, чтобы унять соленую горечь. Но пепси-кола была сама горькая, отвратительная и гадкая. Катерина стала отплевываться, а Маратик хотел было заесть конфеты плиткой шоколада. Но шоколад оказался еще горче, чем конфеты. Так что Маратик со слезами побежал к пруду, залез в воду и стал хлебать из него, как собачонка. Скоро и Катенька прибежала к пруду и тоже стала из него пить. Потом она поднялась на дорожку и сказала братику: – Я знаю, это все павиан нарочно подстроил, чтобы доказать, что мы с тобой не самые смелые и не самые сильные. Давай с тобой возьмем крепкие палки и всех павианов изобьем. Они нашли на берегу пруда палки и побежали к клетке, где их ждал павиан Велосипед, который уже знал, что Катенька и Маратик пострадали от собственной жадности. Катенька и Маратик прибежали к клетке павиана. И увидели, что Велосипед спит. И все его родственники спят. – А ну, просыпайтесь! – закричала Катенька страшным голосом. – А то мы вам всю клетку разнесем. Павиан открыл один глаз, почесал свой толстый зеленый живот и спросил: – Чего там за шум? Принесли конфеты и пепси-колу? – Он еще издевается! – рассердилась Катенька и стала молотить палкой по решетке. – Сам подсунул нам горькие сладости, а теперь спрашивает! Маратик тоже молотил палкой по решетке. – Ах, какие глупые хулиганы и воришки, – сказал павиан и повернулся на бок. А кто-то большой и мохнатый ткнулся холодным мокрым носом в щеку Катеньке и сказал: – Не шуми, спать мешаешь. Катенька обернулась и увидела, что рядом с ней стоит большой серый волк. – Сейчас я тебя! – закричала Катя, замахнулась и хотела ударить волка палкой. Но волк поднял морду и легко палку перекусил. А Маратик сам палку выкинул, так испугался. – Мы с Маратиком самые страшные хулиганы на всем свете, – сказала Катенька. Но голос ее немного дрожал. – А я сейчас тебя съем. И твоего Маратика тоже. Хочешь? – спросил серый волк. – Дяденька волк, дяденька волк, – перепугалась Катенька. – Вы моего братика кушайте, он очень вкусный, а меня не надо. Тут павиан Велосипед снова открыл глаз и сказал сонным голосом: – Не надо ее кушать, серый волк. Она заразная. – Я не заразная! – обиделась Катенька. – Нет, заразная. От нее можешь свинством заразиться. Свинством и хамством. Сразу двумя болезнями. – Тогда я ее есть не буду, – согласился волк. – То-то, – сказала Катенька. – Я и говорю, что мы с Маратиком самые сильные. – А что бы нам сделать с самыми сильными? – спросил волк. – А самых сильных за то, что они меня обманули и хотели съесть все награбленное, придется поколотить. – Но ведь там все было горькое! – крикнул Маратик. – А это меня не касается, – сказал павиан и окончательно заснул. Волк громко свистнул, и тут же из-за клеток выбежали разные звери, которые не могли дождаться, когда им разрешат поколотить этих наглых, крикливых и плохо воспитанных детей. Лиса, енот, три сороки, бегемотик, осел Кузя, макака – все они колотили, щипали, кусали и топтали детей, пока те совсем не расплакались и не закричали, что больше никогда не будут себя плохо вести. – Ладно, – сказал павиан. – Если они не врут, придется дать им второе задание-испытание. – Дайте, дайте! – умоляла Катенька. – Слушай, – сказал павиан. – Мне очень нужны наличные деньги. Хочу купить машину и съездить к себе в Африку. У меня там сестры и братья остались. Ждут, пишут, по телефону звонят. А вот деньги в банке лежат. А мне их из банка не взять – меня никто за человека не примет. – А нас примут? – спросила Катенька. – А вы придете, скажете сторожу, что маму ищете. Вот вам пистолет, вы его застрелите и деньги возьмете. – А мы что с этого иметь будем? – спросил Маратик. – А мы вас за это бить не будем, – рассмеялся серый волк. – Мы вас за киоск простим да еще дадим денег на мороженое. – Пошли! – сказал Маратик. – Скорее пошли банк грабить! Дети побежали на улицу, на другой стороне ее был сберегательный банк. Перед банком ходил сторож в пальто и теплой шапке. Дети подбежали к нему, и Катенька сказала: – Дядя банковский сторож, вы не видели нашу маму Прасковью Яковлевну? Сторож удивился такому вопросу, почесал бороду и сказал: – Нет, я ни одной мамы здесь не видел. – А она внутрь банка не заходила? – хитрым голосом спросила Катенька. – Нет, не заходила, – ответил сторож. – А вы посмотрите, посмотрите, – приказал Маратик. – Разве не видите, что ребенок замерзает без мамочки? – Ну, если замерзает, – сжалился сторож, – давайте посмотрим. А то вдруг она нечаянно туда еще днем зашла. Сторож открыл дверь в банк и сказал: – Сейчас я погляжу, а вы здесь постойте. Тогда Катенька крикнула: – Дядя сторож, посмотри, какая птичка летит! А когда сторож стал смотреть в небо, она выстрелила в него из пистолета. Три раза. Или четыре. Сторож упал на землю, застонал и застыл. – Как здорово я его подстрелила! – обрадовалась Катенька и первой побежала в банк. А Маратику стало немного страшно. И чуть-чуть жалко сторожа. Он взял его шапку, которая упала с головы, и подсунул ее убитому сторожу под затылок. Когда он так делал, то задел бороду сторожа, и оказалось, что она не настоящая, а сделана из мочалки и привязана на веревочке. А под бородой было молодое лицо. Но Маратик не догадался, зачем убитый сторож притворялся стареньким. Он хотел спросить об этом у старшей сестренки, а та как раз его позвала: – Маратик, Маратик, гляди, сколько здесь денег! Маратик побежал в сберегательный банк и увидел, что посреди банка лежит мешок, полный денег. Катенька вынимала из него деньги и снова сыпала в мешок. – Пошли скорей, отнесем деньги! – обрадовался Маратик. – А нам за это мороженого дадут. – Глупый, – ответила Катенька. – Зачем нам у них на мороженое деньги брать, если мы на этот мешок денег целую машину мороженого наменяем? Маратик подумал и сказал: – Может, не надо, сестренка? Нас уже с тобой побили и еще раз побьют. Давай сделаем, как обещали. – Еще чего не хватало! – рассердилась Катенька. – Мы с тобой самые сильные в мире! Да мы с тобой всех павианов ногами затопчем! Маратик все равно боялся, но спорить с сестрой боялся больше и помог ей тащить наружу мешок с деньгами. Когда они вышли на улицу, убитого сторожа у банка уже не было. – А где же сторож? – спросил Маратик. – Может, он не убился, а за милицией побежал? – Его «Скорая помощь» увезла, – сказала Катенька. – Неужели ты ее сирены не слышал? Маратик никакой сирены не слышал, но промолчал. Они потащили мешок подальше от банка. Занесли за угол дома, в кусты. Там было темно и страшно. – Теперь будем ждать, – сказала Катенька, – пока мороженое откроется. – Я спать хочу, – ответил Маратик. – Я уже мороженого не хочу. Катенька рассердилась и начала братика колотить, потому что он был слабее ее. Маратик отбивался, кусался и еще плакал, но тихо. Вдруг они услышали, как что-то зашуршало. И стало светло. Они обернулись и увидели, как мешок с деньгами сам по себе загорелся. Катенька кинулась к мешку, чтобы вытащить из него побольше денег, но не успела. И все деньги сгорели. Тогда и Катенька стала плакать. Она села на землю, плакала и приговаривала: – Ой, мамочка, ой, что же теперь делать? Они же меня до смерти побьют за то, что я деньги не принесла. – Но ведь ты самая сильная, самая смелая! – раздался голос. Катенька подняла голову и увидела, что на ветке сидит синий попугай, который вообще-то живет в зоопарке. – Я лучше не буду самой сильной и самой смелой! – Ты честно это говоришь? – спросил попугай. – Честно, честно! – закричал Маратик. Но Катенька промолчала, она уже думала о другом. – Попугай, – сказала она. – Я тебе завтра рубль дам, если ты сегодня павиану скажешь, что видел, как я мешок с деньгами ему несла, а мешок сам загорелся. – Но это же неправда! – возразил попугай. – Ты не хотела мешок нести. – А я тебе рубль дам, – ответила Катенька. – Нет, ты пока еще не очень честная, – сказал попугай и улетел. Катенька хотела было остаться и не ходить больше в зоопарк, но Маратик не согласился – он очень замерз и хотел спать. Он пошел в зоопарк сам, а Катенька подумала: «Я скажу павиану, что мы в банке не были, заблудились и вернулись». Но ничего из этого не вышло. Как только они ступили в зоопарк, то увидели, как под светом фонаря стоят в ряд их враги – серый волк, лиса, енот, удав, дикая собака динго и кто-то еще. Серый волк спросил: – Где деньги? – Мы их не видели! – ответила, вся дрожа, Катенька. А попугай сверху закричал: – Врет она, врет! Они сторожа убили, деньги украли, а потом деньги сгорели. Тут звери налетели на детей и сильно их поколотили. Катенька и Маратик еле вырвались и, чуть живые, хромая и стеная, добрались до клетки с павианом. – Я все знаю, – сказал павиан Велосипед. – И не надо мне врать. И жалеть я вас не буду. Вы известные преступники. – Я к маме хочу, – заплакал Маратик. – Ах ты, предатель нашего хулиганского дела! – разозлилась Катенька, накинулась на брата и надавала ему тумаков. – Все меня бьют, – заплакал маленький Маратик. – Никому меня не жалко. – А тебе кого-нибудь было жалко? – спросил павиан. – Ты пожалел своих папу и маму, когда издевался над ними? Ты пожалел английскую башню Тауэр или лорда Маунтбэттена? Ты пожалел старшего лейтенанта тетю Дусю из детской комнаты? – Я тогда был маленький и глупый, – сказал Маратик. Тут Катенька решила оторвать ему ручки и ножки, чтобы наказать, но Маратик убежал к павиану в клетку и спрятался. Катенька рвалась в клетку за ним, но павиан вытянул вперед лапу, Катенька налетела на эту лапу, как на баррикаду. И не смогла побить Маратика. – Что же ты? – спросил павиан. – Где же твоя сила и смелость? – Вот сейчас я тебе покажу! – сказала Катенька и вытащила из кармана пистолет, из которого она убивала сторожа. Катя начала из него стрелять в павиана и своего братика. Пистолет стрелял, но вылетали из него не пули, а пакетики с клюквенным соком. Они разбивались о брюхо павиана, и казалось, что он весь в крови. Маратик догадался, что пистолет не настоящий, и стал смеяться. А Катенька отбросила пистолет и убежала. Тут из-за спины павиана Велосипеда вышел банковский сторож. Только молодой, без бороды. Маратик его сразу узнал. – Я могу подтвердить, – сказал он павиану, – что Маратик меня пожалел и даже шапку под голову подложил, чтобы мне, убитому, не так жестко лежать было. – Если так, – сказал тогда павиан, – то Маратик пускай отдыхает. – Я спать хочу, – сказал Маратик. Павиан передал его своей жене. Она взяла мальчика на лапы, прижала к теплой мохнатой груди, и Маратик заснул. Катенька сначала бежала, но потом устала. Она хотела забраться в свою клетку, но клетка была заперта, а где ключ – неизвестно. Ну и пусть, сказала Катенька и пошла к дому, где жил слон. «Спрячусь у него, – решила Катенька, – расскажу все слону, он мне поможет – мы вдвоем всех в зоопарке затопчем». Пришла Катенька к слону, стала стучаться. Слон спросил из-за двери: – Кто меня будит? – Это я, самая сильная в мире девочка, – сказала Катенька. – Пусти меня погреться, я тебе помогу потом всех людей затоптать. – И не думай, – ответил слон. – Я с такими злыми детьми дела не имею. Мне даже стыдно за тебя. Катенька взяла камень и долго била в дверь слону, пока рука не устала. Но слон даже разговаривать с Катенькой не захотел. Тут Катеньке стало очень себя жалко. Ей хотелось спать, пить и есть. Спать на улице холодно, есть нечего, а попить можно в пруду. Катя дошла до пруда, наклонилась к воде, но тут к берегу подплыл лебедь и сказал: – Уходи от нашего пруда. Уходи от нашей воды. – Вода общая, – сказала Катенька. – Она общая для нормальных детей, а ты заразная. – Я не заразная! – Ты нашу воду свинством и хамством заразишь. Катенька заревела и решила: «Пускай я тогда утоплюсь! Никому я не нужна, и мне пускай никто не будет нужен». Она как следует прыгнула – плюхнулась в воду и стала пробираться туда, где глубоко, чтобы утонуть и погибнуть. Но не тут-то было. В пруду проснулись рыбы, собрались толпой и стали выталкивать Катеньку из воды. Вытолкнули ее наружу, а там уже ждали лебеди и гуси. Они схватили Катеньку клювами за одежду и вытащили на берег. Бросили на берегу и уплыли. Даже утопиться невозможно! А тут еще, как назло, какая-то маленькая птичка села на ветку дерева над Катенькиной головой и стала спрашивать тонким голоском: – Где здесь самая сильная и самая нахальная Катя? Покажите мне эту красавицу. Катя хотела чем-нибудь швырнуть в птичку, но рука ее не послушалась. «Все равно, – подумала она, – я их всех накажу. Я сейчас заберусь на крышу самого высокого дома и кинусь с него вниз. Разобьюсь, и тогда они все будут плакать, но поздно. Меня уже не вернуть...» «А кто же будет плакать? – спросил Катин внутренний голос. – Кого ты не успела обидеть? Да все будут смеяться и веселиться!» Катенька посидела на берегу, дрожа от холода и голода. Она уже выплакала все свои слезы. И поняла: единственное, что ей остается, это вернуться к павиану, взять у него Маратика и отвести его домой, к маме с папой. И как только Катенька решила так, ей сразу стало теплее и лучше. Она побежала, спотыкаясь от слабости, к клетке павиана. – Маратик! – закричала она. И тут поняла, что никакого Маратика в клетке нет. Павианы, павианихи и павианчики просыпались с первыми лучами солнца, прыгали, возились, дрались, обнимались, ждали, когда их покормят завтраком. Даже не угадаешь, кто из них павиан Велосипед, а кто просто павиан. – Маратик! – снова позвала Катя. Но Маратика не было, а павианы не обращали внимания на Катю. Катенька испугалась, что с Маратиком что-то случилось. Она уселась на землю возле клетки и стала дрожать. Около нее остановился совсем молодой человек в длинном плаще, измазанном клюквенным соком. Из кармана плаща торчала борода, сделанная из мочалки. – Что ты плачешь, девочка? – спросил он. – Уйди ты! – огрызнулась Катенька. – У меня несчастье. – Какое же у тебя, Катя, несчастье? – спросил молодой человек, который на самом деле был директором зоопарка Эдуардом Жито-Житинским. – Маратик пропал!.. Они его, наверное, съели! – И она показала на клетку с павианами. – А как же он попал в клетку? – удивился директор зоопарка. – Его Велосипед взял. Он мне сказал, что Маратик у него спать будет. А теперь Маратика нет, понимаешь? – Что же ты дальше собираешься делать? – спросил молодой человек. – Дальше я собираюсь сидеть тут, пока не умру, – сказала Катенька. – Ты хочешь к маме вернуться? – спросил молодой человек. – Кому же еще я нужна? – Так ты же самая сильная и самая отважная! – сказал директор. – Я заразная, – ответила Катенька. – Меня никто не любит и никто не боится. Даже утопиться не дают. – Пожалуй, – сказал директор, – если ты хочешь к маме, то я могу тебе помочь. – Ой! – обрадовалась Катенька и вскочила на ноги. – А где Маратик? Мне же нельзя к маме без Маратика. – Я думаю, что смогу тебе и в этом помочь, – сказал молодой директор. – Только я спрошу совета, правильно ли я поступаю? Директор зоопарка громко спросил, ни на кого не глядя: – Как вы думаете, друзья, отвести мне Катю к маме? Или она еще не поняла, что не права? – Отведи, – сказала птица, которая сидела на ветке. – Можно, все в порядке! – крикнули павианы. – Давай веди, если что, я прослежу, – сказал из соседней клетки серый волк, а жираф покачал головой и добавил: – Все-таки она еще ребенок. Только верблюд Али-хан фыркнул и ничего не сказал. Директор протянул Катеньке руку: – Пошли. Я покажу тебе что-то. Они вошли в дом, на двери которого было написано «Дирекция зоопарка». Внутри дома он открыл дверь с табличкой: «Директор зоопарка Эдуард Жито-Житинский». Там была небольшая комната, в которой стояли диван, два стула, письменный стол и кресло. На столе – термос с горячим чаем, чашки с горячим молоком и плюшки. А на стуле сидела Катина мама Прасковья Яковлевна с Маратиком на коленях. Маратик держал в одной руке чашку с молоком, а в другой плюшку. Он первым увидел сестренку и сказал: – Заходи, попей молочка, ты замерзла, наверное. – Ах, мама, мама! – закричала Катенька. – Я никогда больше не буду хулиганить! Она подбежала к маме, мама ее поцеловала, дала чашку горячего молока и плюшку. Катя села на свободный стул и стала пить и есть. Мама сквозь слезы сказала молодому человеку: – Я вам так благодарна, так благодарна, Эдуард Иванович! Вы вернули мне детей и этим возвратили счастье. – Ах, что вы, – ответил директор зоопарка. – Не стоит благодарности. Мы старались всем нашим небольшим дружным коллективом. Катенька хотела было сказать, что даже перестарались, но подумала, что сначала она поживет дома, окончит школу, выучится всему, чему надо, а потом уж в самом деле станет самой сильной, вернется в зоопарк и всем им покажет, где раки зимуют. Она спросила директора: – Скажите, пожалуйста, а где зимуют раки? – Раки зимуют у нас в пруду, – ответил директор, который все понял. Он потом засмеялся и попросил Прасковью Яковлевну: – Налейте мне, пожалуйста, немного молока, а то я не успел позавтракать. Потом мама повела детей домой, директор проводил их до выхода, звери кивали им из клеток или махали лапами, но не говорили, потому что при людях звери не разговаривают. На следующую осень Катенька пошла в школу и научилась читать и писать, выучила английский язык и географию. Она спешила скорее вырасти и все выучить, чтобы вернуться в зоопарк и тогда уже поговорить с директором серьезно. Прошло много лет, прежде чем так и случилось. Катенька пришла в зоопарк, поговорила с директором, потом они пошли в кино, а потом они поженились, Катенька работает в зоопарке начальником обезьянника, а ее братик Маратик скоро кончит учиться, но работать в зоопарк идти не хочет. Он собирается в Африку ловить павианов.