Далеко-далеко, в другом конце зоопарка, было слышно каждое слово. И павиан стал смеяться, и многие животные, которые собрались вокруг, тоже смеялись. Но негромко. А директор в своем кабинете не смеялся. Ему было грустно.

– А теперь давай все сожрем! – приказала Катенька.

– Никому ничего не оставим! – воскликнул Маратик.

Маратик открыл коробку конфет, высыпал их на асфальт, стал подбирать их с асфальта и совать в рот.

А Катенька принялась кидать в рот пачки жевательной резинки – пачки кидала, а обертки выплевывала.

И тут Маратик громко заплакал:

– Это не настоящие конфеты! Это горькие конфеты! Сама кушай!

А Катенька вслед за обертками принялась выплевывать жвачки и очень сердилась:

– Разве это жвачки, это какие-то соленые вонючки!

Она схватила бутылку пепси-колы, ударила ее горлышком о киоск и выплеснула себе в глотку напиток, чтобы унять соленую горечь.

Но пепси-кола была сама горькая, отвратительная и гадкая.

Катерина стала отплевываться, а Маратик хотел было заесть конфеты плиткой шоколада. Но шоколад оказался еще горче, чем конфеты. Так что Маратик со слезами побежал к пруду, залез в воду и стал хлебать из него, как собачонка.

Скоро и Катенька прибежала к пруду и тоже стала из него пить.

Потом она поднялась на дорожку и сказала братику:

– Я знаю, это все павиан нарочно подстроил, чтобы доказать, что мы с тобой не самые смелые и не самые сильные. Давай с тобой возьмем крепкие палки и всех павианов изобьем.

Они нашли на берегу пруда палки и побежали к клетке, где их ждал павиан Велосипед, который уже знал, что Катенька и Маратик пострадали от собственной жадности.

Катенька и Маратик прибежали к клетке павиана. И увидели, что Велосипед спит.

И все его родственники спят.

– А ну, просыпайтесь! – закричала Катенька страшным голосом. – А то мы вам всю клетку разнесем.

Павиан открыл один глаз, почесал свой толстый зеленый живот и спросил:

– Чего там за шум? Принесли конфеты и пепси-колу?

– Он еще издевается! – рассердилась Катенька и стала молотить палкой по решетке. – Сам подсунул нам горькие сладости, а теперь спрашивает!

Маратик тоже молотил палкой по решетке.

– Ах, какие глупые хулиганы и воришки, – сказал павиан и повернулся на бок.

А кто-то большой и мохнатый ткнулся холодным мокрым носом в щеку Катеньке и сказал:

– Не шуми, спать мешаешь.

Катенька обернулась и увидела, что рядом с ней стоит большой серый волк.

– Сейчас я тебя! – закричала Катя, замахнулась и хотела ударить волка палкой.

Но волк поднял морду и легко палку перекусил.

А Маратик сам палку выкинул, так испугался.

– Мы с Маратиком самые страшные хулиганы на всем свете, – сказала Катенька. Но голос ее немного дрожал.

– А я сейчас тебя съем. И твоего Маратика тоже. Хочешь? – спросил серый волк.

– Дяденька волк, дяденька волк, – перепугалась Катенька. – Вы моего братика кушайте, он очень вкусный, а меня не надо.

Тут павиан Велосипед снова открыл глаз и сказал сонным голосом:

– Не надо ее кушать, серый волк. Она заразная.

– Я не заразная! – обиделась Катенька.

– Нет, заразная. От нее можешь свинством заразиться. Свинством и хамством. Сразу двумя болезнями.

– Тогда я ее есть не буду, – согласился волк.

– То-то, – сказала Катенька. – Я и говорю, что мы с Маратиком самые сильные.

– А что бы нам сделать с самыми сильными? – спросил волк.

– А самых сильных за то, что они меня обманули и хотели съесть все награбленное, придется поколотить.

– Но ведь там все было горькое! – крикнул Маратик.

– А это меня не касается, – сказал павиан и окончательно заснул.

Волк громко свистнул, и тут же из-за клеток выбежали разные звери, которые не могли дождаться, когда им разрешат поколотить этих наглых, крикливых и плохо воспитанных детей.

Лиса, енот, три сороки, бегемотик, осел Кузя, макака – все они колотили, щипали, кусали и топтали детей, пока те совсем не расплакались и не закричали, что больше никогда не будут себя плохо вести.

– Ладно, – сказал павиан. – Если они не врут, придется дать им второе задание-испытание.

– Дайте, дайте! – умоляла Катенька.

– Слушай, – сказал павиан. – Мне очень нужны наличные деньги. Хочу купить машину и съездить к себе в Африку. У меня там сестры и братья остались. Ждут, пишут, по телефону звонят. А вот деньги в банке лежат. А мне их из банка не взять – меня никто за человека не примет.