Картазаев повернулся к пульту и быстро нажал несколько клавиш. Попытался нажать. Клавиши стали словно каменные, их было не продавить. Барон усмехнулся. Закатов быстро пополз под креслами.

— Интеллигенция-это гавно! — презрительно изрек барон.

— Это сказал Ленин, — уточнил Картазаев.

— Тоже, наверное, считает себя крутым вроде тебя, Вольд. Скоро это перестанет иметь хоть какое-то значение.

— Есть вещи, которые никогда не теряют своего значения.

— Какие, например? Назови хоть одно, что для тебя полутрупа еще не потеряло значения?

— Борьба! — сказал Картазаев.

Он остановился у пульта не наугад. Он никогда не действовал наугад. Откровенно говоря, у него не было иллюзий, что он сможет реанимировать геллскую технику, но на пульте, у самой стенки, лежал клайд. Предмет повышенной гравитации. Он подхватил его и кинул в барона. Легко сказать кинул. Клайд весил пуда два не меньше, одновременно имел устройство, стабилизирующее его положение в пространстве, вследствие чего с трудом удерживался в руках, создавая дополнительные сложности для толчка. Для человека, толкавшего ядро очень давно (да и вообще толкавшего ли?), толчок удался. Ядро почти долетело до гелла. Когда снаряд, вызвав треск в суставах полковника, оторвался, наконец, от его рук, то понесся по касательной вниз, под ноги барона, но тот с легкостью его подхватил.

— На кого поднял руку, червь? — презрительно скривил гелл тонкие иезуитские губы.

И швырнул клайд обратно с легкостью необыкновенной. Картазаев этого и добивался, не рассчитывая убить гелла клайдом. А вот вывести из себя, вполне было возможно. Полковник распластался на полу, клайд промелькнул над ним и врезался в пульт. Самый центр. Тяжелая штука проделала рваную дыру, в которой весело заискрилось, потом задымилось. В рубке разом погас свет. Оптические экраны задергались, заливая округу призрачными тенями. Картазаев перекатился по полу, завертелся юлой — у него был микроскопический шанс миновать растерявшегося гелла, доселе уверенного в своем превосходстве, и он его использовал на полную катушку. Картазаев вывинтился в дверь и уже оттуда крикнул:

— Мошонкин, задержи его на пару секунд! Я сейчас все здесь взорву!

И побежал. Василий вскочил на ноги, но, конечно же, не смог задержать рассвирепевшего гелла. Он отшвырнул его и выскочил следом. Расчет Картазаева на этом и строился. Он сомневался, способен ли что-нибудь взорвать на "Гелионе", но был уверен, что если он так крикнет, заподозривший неладное гелл бросится за ним, и у остальных появится шанс. Во всяком случае, пока его не прищучат, они будут в относительной безопасности.

Гелл влетел в коридор спящих шагов и с ходу приклеился. Картазаев полз впереди, совершая немыслимые судорожные телодвижения. Путем приложенных сверхусилий, оказавшихся для гелла полной неожиданностью, ему почти удалось сохранить разделявшую их дистанцию, и он вывалился в коридор с обычной гравитацией первым. Если в коридоре спящих шагов гелл двигался сонной мухой, то едва стоило миновать его, как барон показали себя в полную мощь. Скорость передвижения инопланетянина поражала, однако Картазаева догнать не получилось, полковник как сквозь землю провалился. Гелл беспрепятственно достиг высотной эстакады, но она оставалась пустой на всем видимом протяжении.

Он в боковой коридор улизнул, понял барон, больше некуда, и гелл вернулся.

Картазаев, болтая ногами над пустотой в неведомо сколько этажей, во всяком случае, туда свободно поместился бы десяток небоскребов, висел под эстакадой, ухватившись за небольшую нишу с нижней стороны. Других неровностей, за которые можно было бы ухватиться, не просматривалось. Он и до этого крючка добрался в прыжке, едва не сорвавшись в распростершуюся внизу бездну. Она манила, звала, просила разжать руки и прекратить бесплотные мучения. Так и так погибать, не лучше ли в затяжном прыжке, с мгновенно остановившимся сердцем красиво закончить свой бренный путь.

Стены колодца составляли полупрозрачные саркофаги со слабо просвечивающими в них телами. На бесчисленных ярусах в колодец выходили коридоры. Они были ярко освещены, что подчеркивало их безжизненность. Неожиданно в коридоре, расположенном в метрах тридцати ниже, свет заслонило нечто. Косая тень упала сначала на одну стену, потом на противоположную. Раздалось зловещее пощелкивание, явно издаваемое живым существом. Голова его показалась всего на долю секунды. Потом вдернулась обратно. Опять раздалось недовольное пощелкивание. Картазаев не понял, почувствовал, что, оглядевшись по сторонам, тварь будет теперь смотреть вверх. Он раскачался и выкинул одну руку к краю. С первого раза не достал, тяжелое тело стало перевешивать вниз, и рука едва не соскользнула с опоры. До края оказалось несколько больше, чем казалось. Как он сверху умудрился спуститься и закрепиться, уму непостижимо.

Голова гельминта вновь заслонила свет. Блестящий, будто полированный лоб поднялся, и круглые фасетчатые глаза уткнулись в висящего полковника. Гельминт затрясся от ярости. Картазаев торопливо начал новую раскачку. Глаза боковым зрением уловили возникшее движение. Гельминт поднимался по стене! Тварь имело множества сочленений, каждое из которых венчали суставчатые ноги. Пасть занимала почти всю голову, исключая глаза. Глаза, чтобы видеть, и пасть, чтобы пожирать. Идеальная машина для убийства. Полковник раз за разом повторял попытку влезть на эстакаду, а гельминт поднимался все выше. Развязка наступила, когда Картазаев, как следует, раскачавшись, отпустил и вторую руку и полетел в направлении нависшего края, совсем неуверенный, что ему удастся долететь, а тем более закрепиться. Гельминт, видя, что жертва, которая была уже почти в желудке, готовится улизнуть, тоже прыгнул. Полковник допрыгнул, а гельминт нет. Тварь с визгом полетела вниз. И долго еще визжала, должно быть пролетела пару километров, пока не разбила башку о дно колодца.