То, что сам Яшка может попасть в тюрьму, он как-то и не подумал. С одной стороны, всех кто общался с капитан-командором да сержантом Преображенского приказа нужно сажать, с другой стороны о его темном прошлом, а службу в стрельцах и разбойничество на большой дороге теперь и так можно назвать, ни кто кроме Андрея Золотарева не знает. А у того, в этом Яшка был уверен, ни какими пытками это не вытянешь. Хотя если признаться странный он — мужик Андрей. Все больше молчит, говорит только по делу и к месту.

Между тем арестованного посадили в карету. Напротив сел Григорий Животовский. Кучер хлестнул плеточкой и экипаж тронулся.

— Куда вы меня? — поинтересовался Андрей, понимая, что не к теще на блины едет.

— В монастырские подземелья. — Молвил офицер. — Там не много посидишь, пока князь-воевода тебя допрашивать не приедет. Предложит идти к нему на службу, мой совет соглашайся. Князь Ельчанинов далеко, капитан-командор твоим соседом стал, а воевода он рядом, да к тому же власть имеет.

Дальше ехали молча. У Золотарева больше не было вопросов, а Григорию с арестованным разговаривать было не о чем, да и не положено.

Въехали в ворота монастыря. Несколько раз свернули, пока не остановились у башни. Животовский открыл дверцу кареты, выбрался наружу и стал ждать арестованного. Тот последовал за конвоиром. Стоя на булыжном плацу, так окрестил это место перед башней Андрей, Золотарев поправил треуголку. Руки за спину.

Дверь в темницу за Золотаревым захлопнулась. Лязгнул замок. Андрей перекрестился и тяжело вздохнул. Здесь было темно и сыро. В углу кто-то кашлял. Эстонец снял свой кафтан и бросил на земляной пол.

— Лучше постелите солому, — раздался голос из угла, — боюсь мы тут с вами надолго. Осмелюсь предположить, что ваш кафтан, от холодного земляного пола не спасет.

— Кто здесь? — поинтересовался

— Капитан-командор Ремизов, — представился арестованный, — а вы?

— Сержант Преображенского приказа Андрей Золотарев.

— Приятель князя Ельчанинова, — сообразил Александр, — ну, и как там наш князь?

— Уехал в Москву. Хочет поговорить с Петром Алексеевичем, чтобы вас освободили.

— Значит, они дождались, когда он уедет, — вздохнул капитан-командор, — и только после этого арестовали вас. И давно он уехал?

— Утречком. Яшка Кольцо проводил его на причал…

— Значит, воевода опасается князя. Не зря! Вот только теперь вытаскивать отсюда нужно не одного меня, а еще и вас. Андрей признайтесь мне, только честно — Вы иноземец?

— В какой-то степени да. Я эстляндец.

— Почему же вы не сказали об этом раньше?

— На то был приказ Петра Алексеевича.

И Андрей поведал капитан-командору свою историю. Как он оказался около Нарвы. Плен и непонятное внимание к его персоне государя московского. Знакомство с князем Ельчаниновым, «дурацкая» работа ассенизатором, вербовка в Преображенский приказ, путешествие в Архангельский городок. Золотарев умолчал только о знакомстве с Яшкой Кольцом да Ивашкой Рваное ухо. Не хотелось говорить, кто они такие. Какой бы не был хороший человек Ремизов, но все равно не понятно, как он относится к бывшим разбойникам, а уж тем более стрельцам.

— Жаль, что Петр Алексеевич из вашего происхождения сделал тайну, — молвил капитан-командор, — сейчас бы не было этой ситуации. Вы были бы на свободе.

Андрей промолчал. Объяснять, что если бы государь поступил по-другому, то и события пошли бы другим путем. Но тогда, когда Петр Первый принимал свое решение, поступать нужно было так, а не как не иначе.

— А вы то капитан-командор, почему здесь оказались? — поинтересовался Золотарев.

— Извет подьячего Григория Истомина, — молвил Ремизов, — Как-то узнал сей злодей о моем плане посадить шведские корабли на мель с помощью нашего лоцмана. Вот и написал, собака, что, дескать, хотел Иван Рябов провести парусники по корабельному пути, аж до самого городка Архангельского. А сделал он сие по-научению капитан-командора Александра Ремизова. Ну, а у воеводы Прозоровского давно на меня зуб имелся, а тут такой повод. Грех не воспользоваться.

— Да же не посмотрел на ваше ранение?

— А что ему мое ранение. Лекаря ко мне заморского прислал, да на этом все почести и закончились. Думаете, почему я вас Андрей спросил, что вы иноземец? Так из праздного любопытства? Видите ли, вас князь Прозоровский почему-то принимает за шведа! Как случилось, что ваше инкогнито им раскрыто?

Андрей пожал плечами. Неожиданно ему захотелось курить. Он поднял с земли кафтан и достал оттуда кисет. Потом, как советовал капитан-командора, отыскал сено, что было свалено в углу у дверей. Постелил его недалеко от Ремизова. Закурил.