— Там мы от них не оторвёмся, особенно с раненым. — Тут я мысленно похвалил себя за меткость: башка неосторожно высунувшегося рыцаря разлетелась на куски, и безголовое тело рухнуло наземь. — Если двинуть на восток, в промзону… но там уже Барьер близко.

А подойти близко к границе локации — это позволить загнать себя в угол.

Луч армгана чиркнул меня по предплечью, оставив неглубокую зарубку — парой сантиметров ниже, и всё, я остался бы без руки.

— Вот задница! — ругнулся я, думая, что нам сейчас как никогда нужен неожиданный ход.

Мысль, явившуюся из закромов подсознания, я сначала с возмущением отверг, решив, что этот вариант — для безумцев. Но потом осознал, что другие варианты — для мазохистов, и подумал, что лучше прослыть сумасшедшим, чем попасть в ручонки «палачей».

Орденские исследователи церемониться со мной не будут, а Колючего и Синдбада просто убьют — как ненужных свидетелей.

— На счёт три — за мной! — гаркнул я. — Бегом и не останавливаться, пока я не прикажу!

Синдбад поглядел на меня с сомнением, беглый праведник лишь вытер пот со лба.

— Раз… два… — начал я считать, дал очередь в сторону узловиков. — Три! Погнали!

Мы выскочили из развалин дома, ставшего для нас убежищем, и понеслись в сторону насыпи, а точнее — к железнодорожному мосту, под которым Бутырская улица переходит в Дмитровский проспект. Не ожидавшие такой подлости рыцари дружно выстрелили, но ни один из них не смог поставить себе в графу «меткость» оценку «отлично» или хотя бы «хорошо».

Очередь дырявит мостовую около моих ног, в опасной близости проходит луч армгана, из-за спины доносится рёв мотора — носороги обратили внимание на нашу разборку…

Но это сейчас не имеет значения.

Главное — бежать со всех ног, не оборачиваясь и не теряя скорости.

Похоже, непостоянная тётка по кличке Удача решила, что пора и на нас обратить внимание. По крайней мере, мы нырнули под мост, не получив ни единой раны, и оказались вне зоны обстрела.

Я оглянулся на Колючего — как он там со своей раной?

Мальчишка был бледен, тяжело дышал, его мотало на бегу, но главное, что он бежал и не спешил падать.

— Давай! Ещё немного! — подбодрил я спутников и через их головы пальнул в сторону мчащегося по Дмитровскому шоссе носорога. — Ах ты, тварь железная, злобно-рогатая!

Шарахнувшая по морде очередь из ИПП не пришлась чугунку по вкусу, и он вильнул, уменьшил скорость. И подарил нам несколько мгновений, которые и были нужны для воплощения в жизнь моего слегка безумного плана.

Мы вылетели из-под моста, и я свернул направо, навстречу обходившим нас узловикам.

— Куда?! — закричал Синдбад, до которого, похоже, ещё не дошло, что я замыслил.

— Сюда! — ответил я, с помощью имплантов определяя, что троим рыцарям понадобится от пяти до семи секунд, чтобы взять нас на прицел и произвести показательный отстрел.

И мы успели.

Залп армганов последовал в тот момент, когда мы уже проскочили через выбитые стеклянные двери и понеслись вниз по лестнице. Едва оказались в подземном переходе, я, чтобы немного остудить пыл преследователей, швырнул назад гранату. Громыхнуло, своды тоннеля качнулись, пошли трещинами, а мы помчались дальше, ко входу на станцию метро.

Именно там, в московской подземке, я собирался укрыться от вояк брата Рихарда.

И отважиться на подобное мог только безумец.

9 февраля

Вниз, в прорытые под Москвой тоннели, сталкеры иногда спускались, но только из крайней необходимости. Там было даже опаснее, чем наверху, там ползал Сцепщик, биомех размерами с состав метро, и водилась разная подземная жуть. Да и ловушки порой встречались такие хитрые, что по их поводу болела голова даже у опытных ходоков.

Но у нас, откровенно говоря, не имелось других вариантов.

Наверху мы сможем удрать от рыцарей, только оседлав какого-нибудь носорога, но мнемотехника среди нас нет. Внизу отыскать нас будет много сложнее, ибо импланты там менее эффективны, как и обычные органы чувств. Попробуй догадайся, куда мы сейчас пойдём — к «Тимирязевской» или к «Савеловской», или вовсе забьёмся в какую-нибудь щель?

А обыскивать помещения даже одной станции можно долго.

— Ты сошёл с ума! — рявкнул Синдбад, когда мы добежали до ряда турникетов. — Там — смерть!