— Сидит? Давайте проверим. Откройте дверь.

Открыли — никого. На полу белел раскрытый задачник. Бестолковый шмель, жалобно гудя, колотился о стенки, пока его не подхватила струя воздуха и не вынесла в окно.

Шмель показал путь, которым воспользовался мальчик. Только Мишка, благодаря своей ловкости и худобе, мог пролезть в узкое амбарное окошко.

Егоров ахнул и попятился за дверь.

— Дядя Егоров, — донёсся до него знакомый голос — Вы не расстраивайтесь, я сейчас своё досижу.

Из кустов, радостно улыбаясь, вылезал Мишка.

— Чертёнок! Я думал: он спит либо задачки решает, а он убёг. Не ожидал я от тебя подвоха, Миша. Подвёл ты меня, так подвёл!

— Верите, не нарочно… Я просился, но вы не хотели слушать, а мне надо было срочно доложить…

— Это мне надо срочно доложить, — спохватился Егоров. — Товарищ командир бригады! Беглый адъютант мной обнаружен.

— Поздновато вы его обнаружили! — усмехнулся командир. — Он ко мне в штаб час назад явился, а вы даже не заметили, сторожили пустой амбар. Боец Егоров! Передадите оружие Овчинникову. Теперь вы сядете под арест, а он будет вас сторожить.

Мишка вскинул винтовку на плечо и отправился в обход.

Огибая амбар, он увидел за плетнём девчоночьи головы: одна светлая, другая потемней. Значит, они успели вернуться из Неведро и всё им известно: и про кур и про тол.

Лара попробовала заговорить, но Мишка с каменным лицом прошествовал мимо.

Когда он второй раз пошёл в обход, за плетнём уже никого не было.

Видно, обиделась. Потому что девчонка. Не понимает, что он на посту. Часовому отвлекаться не положено. Из-за этого вот Егоров пострадал.

Жалко Егорова, но Егоров простит его, Мишку, когда узнает, что сбежал он не из-за озорства, а из-за взрывчатки. За это ему командир кур простил.

«Уж теперь я в следующий бой выпрошусь, — размечтался Мишка. — А не отпустит, так сам прорвусь. Точно».

Мишка крепко-накрепко прижал к груди винтовку и потёрся о дуло щекой.

А время шло. Уже по-летнему цвели луга, по-летнему жёсткой и тёмной стала листва на деревьях. Кукушки куковали последние дни.

Мишка очень любил беседовать с кукушкой. Он не спрашивал, как другие: «Скажи, кукушка, сколько мне лет жить на веку?» Он собирался жить так долго, что кукушке не сосчитать.

Он загадывал: сколько трофейных винтовок и пулемётов добудут партизаны в следующем бою. И очень был доволен, когда кукушка много раз повторяла своё «ку-ку».

Но на этот раз ему предстояло услышать особенную кукушку. Даже не одну, а двух.

Из болотной низинки, где залёг в засаду партизанский отряд, видно было росшее по другую сторону дерево. Оно, как маяк, возвышалось над овсяными, ржаными, льняными лоскутьями полей.

Мальчик знал, что на этом дереве, скрытые листвой, сидят девочки: Рая и Лара. Им поручено криком кукушки сообщать партизанам, какие немецкие машины или подводы покажутся на большаке.

Если мотоцикл — кукует Лара, протяжно и медленно; если подвода — кукует Рая, отрывисто, скороговоркой. Сколько раз повторяет своё «ку-ку» кукушка, столько движется машин или подвод.

Пока что кукушка молчала, и это очень тревожило Мишку, хотя он понимал, что ещё рано, что немцы должны выждать, когда рассеется туман.

Туман стлался по болоту, дымясь, как в зимнюю пору позёмка. Мишку познабливало. Ему вспомнилось, как он в метель стоял у оврага, обещая мёртвой бабушке отомстить фашистам. Сегодня они сквитаются. Как сказано в партизанских листовках: «Смерть за смерть! Кровь за кровь!»

— Она ещё крепкая была, — облизывая пересохшие губы, пробормотал Мишка. — Мешок с картошкой сама подымала. Если б немцы не убили её, она бы сто лет прожила…

Лежавший рядом с Мишкой Егоров приподнялся, с тревогой взглянул в побледневшее лицо мальчика.

— Ох, парень! Опять ты смутный. Как бы опять меня не подвёл.

Туман растаял. По голубому откосу неба карабкалось солнце. Спиной Мишка чувствовал утро, а животом — ночь, потому что спину уже пригревало солнце, а живот был прижат к сырой, ещё по-ночному холодной земле.

На дороге появился мальчик с ведёрком и самодельной удочкой и тут же исчез. Прошла старуха, волоча за собой на верёвке чёрную козу.

«Кукушки» молчали.

«Нет, не поедут сегодня немцы по этой дороге, — с тоской думал Мишка. — Уж так мне везёт!»

В траве мелькнуло красное пятнышко — божья коровка. Мишка поймал её, посадил к себе на ладонь. Жук поджал лапки, прикинулся, будто он не жук, а красная в чёрных точечках твёрдая пуговка. Пуговку небось не съедят. Мальчик терпеливо ждал, когда «пуговка» снова выпустит ножки и начнёт путешествовать по его руке. «Улетай, дурёха! — мысленно уговаривал Мишка божью коровку. — Улетай подальше. Побежим в атаку — затопчем тебя…»