Виталий давно замечал, что Лена относилась к нему не как к знакомому и если бы не Ирина, то она не прочь бы сама с ним пококетничать или даже больше. Но сейчас разговаривать с ней не было никакого настроения, тем более в голове вертелось только одно.

— Как в Лондоне? Давно?

— Да нет. Месяца два, как уехала, — ответила Лена.

— Живет или учиться просто поехала? — давил он.

— Точно не знаю, но она с сыном уехала, он теперь там будет в школе учиться.

— Мужа, выходит, здесь оставила?

— Ну да. Да она давно уже с ним не живет, с полгода точно, — ответила Лена и, улыбнувшись, добавила. — Зачем он ей нужен, старый такой? Она там в университет поступила, там молодые мальчики будут.

Виталий, смотревший до этого в пол, поднял на нее глаза и внимательно посмотрел:

— Не рановато-то ли на мальчиков смотреть? Ей же двадцать восемь только.

— У богатых свои причуды, — пожала плечами Лена.

— Ты знаешь что-то? — прищурившись, спросил он.

— Нет, — покачав головой, ответила она, но вид при этом был такой загадочный, как будто она что-то действительно знала.

— Ладно, мне ехать надо, пока, — коротко попрощался Виталий и сбежал по лестнице.

Он не верил ее намекам, потому что знал: почти все девушки из бывшей группы Ириски по институту в душе завидовали ей и подруг из себя только строили. Ириска была единственной из их группы, кто приезжал на занятия на современных джипах и постоянно менял фирменные вещи, что не могло оставить других девушек равнодушными. Поэтому Елена могла просто наговорить на нее, тем более что уже с ней не общалась. И к тому же по ней видно было, что она была бы не прочь, если бы он остался у нее, что добавляло еще больше оснований не доверять ей.

Успокаивая себя этими мыслями, Виталий постарался сосредоточиться на предстоящих съемках и поехал к Толстому.

Толстый со Скороходом сидели в беседке и пили пиво, когда он приехал. Ему открыли ворота, и он заехал во двор, а Толстый крикнул жене, чтобы принесла безалкогольного пива. Скороход, не приезжавший на встречу в аэропорт, подошел и обнял Бандеру.

— Ну че ты тут, зазвездился, говорят? — с улыбкой приветствовал его Виталий.

— Да не-е, ты че? — начал было отнекиваться тот, но Бандера аж рассмеялся.

— Да ладно ты. Рассказали тут мне, как ты на море автографы раздавал девчонкам. То на груди расписывался, то на животике. И че, подходят, не боятся?

— Да кто тебе рассказал? — опять начал оправдываться Скороход.

— Да, ладно, че ты? — похлопал его по плечу Бандера и толкнул его по направлению к беседке. — Колись, сам всех перетрахал или с пацанами поделился?

— Че бы я делился, они сами не состоянии, что ли?

— Ну ты ж у нас один такой красавчик. На эти-то рожи, кто поведется? — Бандера показал на Толстого и сел за стол в беседке, открывая себе бутылку безалкогольного пива.

Скороход, насупившись, отвернулся и стал чистить себе корюшку. Он был самым молодым в компании Бандеры, попав к нему прямо по выходу из малолетки. И старшие его частенько подкалывали, особенно по поводу его устройства в страховую компанию на должность. Но Бандера по этому поводу ничего говорить не стал, поскольку в душе одобрял его.

— Ну че, надо людей собирать, — начал он уже серьезно, — будем «Начало» снимать, уже на широкий экран, я аппаратуру привез и специалистов.

— А кого собирать? — спросил Толстый. Многие сидят уже, многие разъехались.

— Кто сидят? Че еще кого посадили? — удивился Бандера.

— Ну Земе вон восьмерку дали… — начал Толстый.

— Сереге? За что? — еще более удивленно спросил Бандера.

— Да ни за что…

— Ну, это понятно… Ни за что он уже двадцать два года отсидел. Сейчас-то че натворил?

— Не, в этот раз, в натуре, по-глупому, — стал рассказывать Толстый. — На джипе несся мимо китайского, оттуда корейцы выезжали на легковушке вчетвером, ну он в них и врезался. Всех наглушняк.

— Ох ни х… — покачал головой Виталий. Сергей Зема был его другом в начале 90-х. Но потом их дороги разошлись, и Сергей был в другой группировке. А когда Бандера начал снимать фильм, Зема со своими тоже принял в нем участие, попросил только, чтобы Виталий назвал его Михалычем.

— Может, и пьяный был, не знаю, — продолжал Толстый. — Менты говорят, что он сорвался оттуда пешком, а потом заяву написал об угоне.

— Ну дела-а. А еще у них попадал кто-нибудь?

— Не знаю. Я ж с ними так особо не общаюсь. Кто на слуху, за тех знаю. Про Зему-то все сразу узнали. Нерусские еще все сидят.

— Знаю.

— Ты про старых знаешь, недавно остальных повязали.

— Ну а наши-то все на месте?

— Ну я ж тебе звонил весной еще, говорил, кто куда уехал. Шестеро нас как осталось, так и здесь все. Я ж тебе за обедом сегодня опять все рассказывал, ты чем слушаешь?