Как бы то ни было, представшая перед его взором картина радовала глаз, он потихоньку расположился в кресле и, устроившись поудобнее, стал смотреть на эту сцену.

Зрелище было еще более приятным потому, что Виктория была все-таки в его вкусе и очень похожа на Ириску. Да и в постели вела себя очень сексуально.

Боксер, а это был именно он, зарывшись в ее волосах, пыхтел «как паровоз». Впервые наблюдая подобное со стороны, Бандера понял, почему люди придумали такое сравнение. Очень было похоже на набирающий ход старинный паровоз. Виктория, со стонами обнимая его то за шею, то кладя руки на его ягодицы, изредка целовала Боксера в губы, заглушая на время звуки паровоза. Ноги она то широко раскидывала в стороны, то обвивала ими его за поясницу и прижималась к нему тазом какими-то яростными рывками.

Тут Боксер поднялся, одним движением перевернув ее на живот, поставил ее на колени и вошел сзади. Виктория застонала еще громче. Эта поза, которая нравится почти всем женщинам, доставшаяся от самой природы, возбуждала ее больше всего. Сзади она еще больше напоминала Ириску, и, смотря на это, Бандера вдруг вспомнил слова однокурсницы Ириски Лены. Она говорила о том, что зачем Ириске сорокалетний муж, когда в Лондоне в университете много молодых мальчиков, которые поступают туда сразу после школы.

Виталий, конечно, знал, что Ириска на дух не переносящая любую работу, учится в институтах не ради того, чтобы чему-то научиться, а ради тусовки. Он даже, когда пытался внушать себе про нее всякие гадости, чтобы разлюбить, вспоминал и это обстоятельство. Но так как поделать ничего не мог, прекратил об этом думать. Любовь, как говорится, зла — полюбишь и козла. И вот сейчас она опять поступила учиться на дневное, хотя скоро ей исполнится тридцать лет.

Настроение сразу пропало, и он отвернулся от любовников и стал смотреть в окно. «Зачем Ириске это нужно? — думал он, — может, Лена намекала, зная что-то про нее, чего я не знал? Но тогда, зачем я ей был нужен, старше ее на целых шесть лет с лишним? Хотя и она тогда была немного моложе».

Додумать он не успел. Его мысли оборвал неожиданно громко застонавший Боксер, и Виталий непроизвольно повернулся в их сторону. Виктория выскочила и, резко повернувшись головой к Боксеру, открыв глаза и рот, обняла его одной рукой за ягодицы, а другой взялась за член. Сделать она ничего не успела, так как увидела сидящего в кресле и смотревшего на нее Бандеру. Широко открыв глаза, она замерла, но в этот момент Юра закричал и брызги спермы полетели ей в лицо и все еще открытый рот. Резко отпрянув от извергающегося Боксера, она откинулась на спинку кровати и стала вытирать лицо простыней, не переставая смотреть на Бандеру испуганными глазами.

— Ну вот, — изобразив обиженный голос проговорил Виталий, — я только хотел к вам присоединиться, а вы закончили. С двумя не пробовала, а, Викуля? Тогда и разворачиваться не нужно будет.

Боксер, едва заслышав его голос, вскочил и поармейски быстро натянул штаны, даже не надевая трусов. Совершенно забыв, что он «не знает» Бандеру, запинающимся от только что пережитого оргазма и резкого испуга голосом спросил: «Че… все… сняли… уже… что ли?!»

Бандера взглянув на него и опустив глаза на Викторию, спросил с усмешкой, показывая на Юру пальцем: «Ето хто?»

— Я думала ты совсем уехал! — вместо ответа зло крикнула она и, схватив в охапку свою одежду, убежала в ванную.

Боксер опомнился и, показав пальцем на висок, стал стучать себя кулаком по лбу.

— Она все равно ничего не поняла, — тихо сказал Виталий, махнув рукой в сторону ванной, и подошел к окну. — А ты че на машине, что ли?

— Нет. Меня Валера привез. Так вы че, в натуре, уже все сняли? Или это… кина не будет?

— Будет, но не скоро. Накладки вышли. Ладно, одевайся, да дуйте, я спать хочу. А ты…

В этот момент из ванной вышла Виктория, которая оделась тоже по-солдатски. Постояв немного возле зеркала в прихожей, она нерешительно зашла в комнату.

— А куда вы обувь свою спрятали? — опять усмехнувшись, спросил у нее Виталий.

— Та тумбочка, что стоит удвери, она для обуви, — сумничала Вика.

— Ключи оставь мне, и белье свое забери с кровати. Оно мне тут, на хрен, не нужно после вас, — как можно спокойнее произнес Бандера и, как только закрыл за ними дверь, рухнул на кровать прямо в одежде и уснул.

Лондонская публика, как и везде, умеет веселиться. И во всех клубах города, за исключением разве что всяких джентльменских клубов, люди не скучали. Причем не важно, где расположено увеселительное заведение, в престижном Сити или в спальных районах, народ отрывался везде одинаково. И, даже зайдя в самые цивильные центральные клубы, невозможно было разобрать, где бизнесмены или дети миллионеров, а где средний класс из спальных районов, частенько заглядывающие в «центр». Одевались все одинаково, без всякого выпендрежа, те же джинсы и те же футболки. Исключение составляли только известные люди, узнаваемые везде. Особенно часто можно было увидеть звезд самого популярного в стране футбола.