Актеры разошлись почти все. Один стоял возле доски объяв shy;лений, просматривал их. Когда Джордж и Эстер стали подни shy;маться по лестнице, еще двое торопливо спускались, они быстро поздоровались на ходу и поспешили к выходу с видом людей, за shy;вершивших работу. Наверху было совершенно тихо, безлюдно. Эстер достала ключ, отперла свою мастерскую, и они вошли. Шаги их раздавались гулко, будто в пустом помещении.

– Послушай, – сказала Эстер, – я оденусь, а потом отпра shy;вимся в ресторан Чайлдса или еще какой-нибудь. Перед спектак shy;лем я успела съесть только бутерброд, а потом даже не присела.

Она положила на стол сумочку и повернулась к стене, чтобы снять пальто с крючка.

– Я хотел сказать… – начал было Джордж.

– Я быстро, – торопливо сказала она. – И пойдем.

Когда Эстер попыталась отойти, он удержал ее со словами:

– Я хотел объясниться по поводу вчерашнего.

Женщина повернулась к нему и взяла его за руки.

– Послушай, – сказала она, – нам нечего объяснять друг другу. Увидя тебя на пароходе, я поняла, что всегда тебя знала, и с тех пор ничего не изменилось. Когда получила твое письмо…- она вздрогнула и быстро продолжала, – …когда увидела надпись на конверте, то поняла, что оно от тебя. Поняла вновь, что я на shy;шла тебя и всегда тебя знала, и этого ничто не изменит. Вчера, когда пришла на встречу с тобой, а ты уходил, мне показалось, что ты меня покидаешь. Мне словно бы нож вонзили в сердце, а потом ты повернулся, снова оказался со мной, и потом мы были вместе, только ты и я. И с этим ничего не поделать, я всегда зна shy;ла тебя, и мы вместе. Ничего объяснять не нужно.

Внизу хлопнула какая-то тяжелая дверь, послышался негром shy;кий, унылый звук удаляющихся шагов по пустому тротуару. В те shy;атре царила полная тишина. Эстер с Джорджем стояли, держась за руки, как накануне, и на сей раз им ничего не нужно было го shy;ворить, словно бурная встреча накануне уничтожила напрочь смущение, натянутость, необходимость каких бы то ни было объ shy;яснений. Они стояли, держась за руки, глядя друг другу в глаза, и понимали, что говорить больше ничего не нужно.

Потом Эстер и Джордж придвинулись друг к другу, он обнял ее, она закинула руки ему на шею, и они поцеловались.

Миссис Джек жила в Вест-Сайде между Вест-Энд авеню и ре shy;кой. По ночам ей были слышны гудки на реке, слышно было, как суда выходят в море. Дом был пятиэтажным, из примелькавше shy;гося рыжеватого песчаника, теперь эти дома исчезают, но тогда они тянулись на много миль. Материал этот уродлив, но пробуж shy;дает воспоминания более сильные и чудесные, чем большинство считающихся красивыми вещей. Потому что в этих уродливых, навевающих тоску кварталах, из которых состоит старый Нью-Йорк, сохраняются воспоминания об исконной Америке 1887, 1893, 1904 годов – о том ушедшем времени, которое кажется бо shy;лее отдаленным, более странным и для некоторых людей более прекрасным, чем средние века, – и отзвуки тех времен забыты основательнее, чем Персеполис.

Но дом, в котором жила миссис Джек, уродливым не выгля shy;дел. Вид у него был изящный, роскошный. Он не был бесфор shy;менным, вычурным, с большими нелепыми углублениями, или чопорным, строгим, угловатым, как многие из тех строений. Фа shy;сад его был плоским, простым, изящным, слева от парадной две shy;ри блестел большой, занавешенный изнутри лист стекла, в кото shy;рое была вставлена громадная зеленая бутылка. До того тонкая, что на каждый хлопок двери отзывалась чистым, дрожащим зво shy;ном. Трудно сказать, что подвигло владелицу дома вставить туда это украшение, изощренный профессионализм или чудесная ин shy;туиция не менее безошибочного, но менее рационального вкуса, однако оно западало в память. Изящный плоский фасад с гро shy;мадным листом стекла и огромной бутылкой являлся отображе shy;нием ее таланта, тонкого, блестящего, безупречного.

Джордж остановился перед этим домом. Он приехал на ме shy;тро; быстрым, широким шагом прошел по одной из улиц к ре shy;ке, потом отправился по Риверсайд-драйв вдоль улицы, на ко shy;торой жила Эстер, пытаясь догадаться, какой дом принадлежит ей. Затем обогнул квартал и вот теперь был на месте. Поднялся по ступеням, позвонил, через несколько секунд молодая ир shy;ландка в платье горничной открыла дверь и впустила его. Он спросил, дома ли миссис Джек, представился, горничная хрип shy;ловатым, звучным голосом ответила, что его ждут, и пригласи shy;ла пройти с ней.

Вестибюль был просторным, обшитым темными панелями, с ореховым паркетом. Перед тем как последовать за горничной по лестнице, Джордж глянул в дверь, которую та бросила открытой, увидел сидевших за столом девушек-ирландок и здоровенного, снявшего мундир полицейского. Они обратили к нему раскрас shy;невшиеся веселые лица, потом раздалась громкая музыка из фо shy;нографа, и дверь закрылась. Тогда он стал подниматься по широ shy;кой темной лестнице вслед за горничной.

Дом был узковатым, но вытянутым в глубину. Ширины едва хватало для одной большой комнаты благородных пропорций; три большие комнаты уходили вглубь, там царила атмосфера простора и покоя, и повсюду в доме ощущалась изящная, уверен shy;ная рука женщины, хрупкой и вместе с тем очень сильной.

Мебель была старая, десятка различных эпох и стилей. Там были стулья, столы, комоды, отмеченные несравненной, чистой простотой колониальной Америки, большой итальянский сундук четырнадцатого века; на каминной доске лежало зеленое покры shy;вало из старого китайского шелка и стояла маленькая зеленая статуэтка одной из прекрасных и сострадательных богинь, выра shy;жающая своим обликом бесконечное милосердие, были велико shy;лепные венские бокалы, фермерские шкафы веселых баварских крестьян, чудесные ножи и вилки, простые, массивные, изготов shy;ленные в Англии восемнадцатого века.