Узнать что-либо о Корнелии можно было только от тех, кто работал с ней в немецком посольстве в Анкаре — от Мойзиша и его коллег. Однако поездка в Германию была мне не по средствам, да и к тому же я плохо знал немецкий язык. Господин Ногли связал меня с журналистом Гансом Шварцем, который рассказал мне, как Корнелия шантажировала своих коллег.

Мойзиша хорошо знал некий Зейлер, который был пресс-атташе у фон Папена. Однажды мы с Мойзишем встретились у него на квартире. Как раз там я передал Мойзишу снимки документов, в которых говорилось об отмене вторжения в Грецию и захвате Салоник. Зейлер был высокий, широкоплечий человек с каштановыми волосами, и наша встреча походила скорее на вечеринку. Мы пили виски, и всем нам было очень хорошо. Мойзиш, указав в сторону рояля, сказал:

— Вы как-то рассказывали, что пели под аккомпанемент сэра Хью. Это правда?

— Вам, немцам, всегда нужно все доказывать, — сказал я и спел несколько арий.

Именно Зейлер привез Корнелию в Анкару. Теперь он живет где-то в пригороде Нюрнберга. Рояля у него больше нет — он стал фермером-птицеводом.

Один из кусочков мозаики, которую я составлял, чтобы создать портрет Корнелии, представлял собой магнитофонную запись интервью господина Шварца с Зейлером.

Я сидел в своей стамбульской квартире и пытался воскресить в памяти прошлое. На стенах висели фотографии: я в нескольких ролях, которые мне приходилось играть. На одной из них я был снят во фраке у рояля. Я сидел, развалясь в удобном кресле, обитом цветастым материалом, и слушал разговор, касающийся моего прошлого. Казалось, моя комнатка перестала быть уютной.

Шуршание ленты магнитофона во время пауз раздражало меня.

«— Каковы были ваши обязанности в немецком посольстве в Анкаре в тысяча девятьсот сорок четвертом году?

— Я был пресс-атташе.

— Какие у вас были отношения с Мойзишем?

— Мы били друзьями.

— Вы работали с ним?

— Когда представлялся случай.

— Как случилось, что Корнелия стала секретарем Мойзиша?

— Это чистая случайность.

— Весьма примечательная случайность. Это вы привезли ее в Анкару?

— Мойзишу срочно потребовался секретарь.

— Потому что сообщения Цицерона давали ему очень много работы?

— Да.

— Итак, он послал вас в Софию и поручил вам подыскать подходящего секретаря, и вы случайно напали на Корнелию. Вы, вероятно, знали, что в Софии она работала на американцев?

— Откуда я мог знать об этом тогда? У вас неверные сведения. Мойзиш не посылал меня в Софию искать секретаря. Все произошло случайно, когда я поехал в Софию по своим делам.

— По каким?

— Купить принадлежности для телетайпа, копировальную бумагу и прочее. Все это было очень трудно достать в то время в Берлине.

— Корнелия сама обратилась к вам?

— Я остановился в отеле „Болгария“, который предназначался для немцев. Здесь жили сотрудники посольства, члены торговых делегаций и офицеры, приезжавшие в Софию по разным делам.

— И там же жила Корнелия Капп?

— Да.

— Тоже чисто случайно?

— Она жила с родителями. Ее отец был генеральным консулом при немецком посольстве.

— А она?

— Она работала секретарем в посольстве. — Благодаря отцу.

— Она была толковым работником. Все говорили об этом.

— Эльяс Базна, он же Цицерон, на себе испытал, насколько толковой была она.

— Ее родителей я встретил в гостиной отеля. Очень приятные люди. Капп — дипломат старой школы. Он был генеральным консулом в Бомбее, а позже — в Кливленде и…

— Да. Все это я знаю. Сколько ему тогда было лет?

— Лет пятьдесят. Очень мягкосердечный человек…

— Особенно по отношению к дочери.

— Это верно. У меня создалось впечатление, что он готов был выполнить любой ее каприз.

— В том числе и желание предать интересы родины?

— Что он мог поделать?

— Она была привлекательной?

— Да, очень. Я думаю, ей тогда было не больше двадцати».

Трудно сказать плохое о красивой двадцатилетней девушке. Я отлично представлял себе, как мягкосердечный господин Капп боготворил свою любимую дочь, красивую блондинку, которая должна была уничтожить меня.

«— Вы говорили с господином Каппом всегда в присутствии Корнелии?

— Да-

— Она, конечно, старалась быть при разговоре.

— Это не было заметно. Капп спросил меня, не найдется ли для нее работы в Анкаре. Турция ведь была нейтральной страной, а в Софии ждали воздушных налетов.

— О которых вы знали благодаря Цицерону.

— Немецкие дипломаты в Софии ждали больших неприятностей».

Наступила большая пауза. Слышно было лишь шуршание магнитофонной ленты. Я мысленно представлял себе пожимавшего плечами Зейлера. Может быть, он слишком много говорил в то время? Мойзиш, видимо, рассказал ему о многом. Не они ли оба бросили меня в руки Корнелии?